Ящик Пандоры - [63]

LIII

Вместе с Анатолием Андриановым, толковым парнем, студентом-заочником Одесского института инженеров морского флота, который, как узнал майор, был еще и председателем судового комитета, они снова прошли туннель гребного вала, хотя Ткаченко и понимал, что здесь ничего спрятать невозможно. Да майор и не пытался что-либо отыскать, ему надо было вести себя так, чтобы всем кто видел «пожарного инспектора», стало ясно: он ищет нечто. Не всем, конечно, для обычных моряков — Ткаченко просто дотошный инспектор, настырный «шланг». Так и сказал ему в спину один из мотористов сегодня утром, когда он выходил из рефрижераторного отделения. А вот те, кто посвящен в заговор, связанный с «ящиком Пандоры», поймут, что этот человек неспроста шныряет по всему судну, поймут и постараются избавиться от него, тем самым обнаружив самих себя.

Поднявшись из машинного отделения на палубу, где размещались каюты команды лайнера, Владимир Ткаченко сказал Андрианову:

— Спасибо, Анатолий. На сегодня все. Отдыхайте.

— Это время наступит еще не скоро, — усмехнулся старший электрик. — Завтра собираем группу народного контроля, надо подготовиться к выступлению…

— Тогда готовьтесь, — протянул-руку своему гиду Ткаченко. — Творческого вам вдохновения, Анатолий.

Майор поднялся на ботдек — шлюпочную палубу, достал сигареты, закурил. «Меня должны были уже засечь, — подумал он. — И тогда следят за каждым моим шагом… Пора бы и подставиться им, создать ситуацию, которая соблазнит их на попытку убрать меня. А может быть, эти «молодцы» не принимают меня всерьез? Сегодня мы это проверим…»

Он посмотрел на часы — в это время Алиса не работает. Наверно, она в каюте. Владимиру захотелось вдруг увидеть ее. Зайду, решил он, выбросил окурок в море и быстрым шагом направился в кормовую часть лайнера.

Когда Ткаченко опустился с ботдека по наружному трапу, он не заметил, как с юта внимательно наблюдал за ним подшкипер Свирьин.

Алиса была в каюте.

— Бог мой, — сказала она, посмотрев на Владимира, — ты стал похож на Кащея… Когда ел в последний раз?

— Не помню, — улыбнулся Ткаченко. — А Кащей — это вовсе неплохо. Ведь он бессмертный…

— Ладно, сиди уж, бессмертный… Или ты решил последовать совету Шекспира из того сонета, который цитировал мне на борту «Ассоли»? Сейчас я принесу что-нибудь перекусить из ресторана. А ты пока отдохни…

Она взяла с койки подушку, положила на диванчик, на котором присел Ткаченко, и вышла из каюты, направляясь в ресторан и не замечая, что за нею наблюдает вездесущий Свирьин.

«Надо показаться, — подумал майор, — надо показаться им… И поискать в районе продовольственных холодильных камер. Может быть, там «теплее»? Во всяком случае, сейчас в этом районе никого нет. Если меня засекли и ведут, то они сунутся и туда. Уж очень велик соблазн убрать меня в укромном месте».

Он посмотрел на часы и рывком поднялся, превозмогая усталость, с дивана.

Едва Ткаченко покинул каюту Алисы и направился к трапу, который вел вниз, к продовольственным помещениям «Калининграда», в каюте Краузе-Вельдорфа раздался звонок.

Гауптштурмфюрер снял трубку и поднес к уху не произнося ни слова.

— Завтра утром макароны по-флотски, — послышался голос Свирьина.

Вальдорф положил трубку на рычаг, поднял ее снова и позвонил в каюту Рауля.

— Иоганн, дружище, — сказал он, — вы любите русские спагетти?

— Обожаю, — ответил Иоганн Вейс, бросил трубку, вышел в коридор и без стука вошел в соседнюю каюту, в которой обитал Биг Джон.

— Он направился туда, — сказал Рауль.

— Идем, — коротко бросил Жан Картье.

Владимир Ткаченко подошел к грузовому лифту и внимательно осмотрел его. На лифте поднимали на палубу и опускали в холодильные камеры продукты. Перевозка людей в нем категорически воспрещалась, и потому лифт изнутри не управлялся, его можно запустить только с панелей, вынесенных наружу, одна была внизу, а другая, ее сейчас осматривал Владимир, наверху.

Ощущая в кармане электрический фонарик, майор стал медленно спускаться по освещенному трапу.

Вокруг было тихо.

Внимательно оглядев нижнюю панель управления лифтом, кабина его стояла тут же, на этом уровне, Ткаченко двинулся по скупо освещенному плафонами на подволоке коридору. Справа и слева были тяжелые двери с надписями «рыба», «мясо», «консервы», «масло», «фрукты», «овощи», «мука и мучные продукты».

Майор дошел до конца коридора, повернул обратно, и вдруг в этот момент погас свет.

Одновременно лязгнуло в шахте лифта, кабина дернулась и пошла вверх. Ткаченко достал из кармана фонарик, сжал его в левой руке, не включая.

«Вот оно, — подумал Владимир, — начинается… Парни обнаружили себя».

Ощупью он стал приближаться в темноте к шахте лифта.

В это время кабина достигла верхнего уровня, дверцы ее распахнулись, в кабину вошел Рауль, и Биг Джон отправил его вниз. Света в помещении по-прежнему не было.

Ткаченко слышал, как снова заурчал лифт, спуская кабину туда, где он сейчас находился.

Майор остановился, прислушавшись. Электрический фонарик он так и держал в левой руке, не включая его.

Снова, теперь уже внизу, раскрылась кабина лифта. Рауль осторожно вышел из нее и сразу ступил вправо, к переборке, замер, прикидывая, где может находиться загнанный им в угол чекист. Рауль знал, что он где-то здесь, выйти не успел, там его, до того как подойти им с Биг Джоном, караулил Гельмут Вальдорф.