Ящер страсти из бухты грусти - [31]

Молли затормозила дармовую сцену в душе. (В первых пяти минутах всех ее фильмов обязательно присутствовала сцена в душе — несмотря на то, что Кендра жила на планете, почти совершенно лишенной воды. Чтобы покончить с несуразицей, одному молодому режиссеру пришла в голову блестящая мысль — в сцене под душем использовать «антирадиоактивную пену», и пять часов на Молли из-за камеры дули из пылесоса обмылками взбитого стирального порошка. В конце концов, весь остальной фильм ей пришлось доигрывать в бедуинском бурнусе — такая сыпь выступила у нее по всему телу.)

— Художественный фильм, — говорила Молли, сидя на полу перед телевизором и в пятидесятый раз опрыскивая экран из пульверизатора. — В те дни я могла бы стать парижской фотомоделью.

— Фиг бы что у тебя вышло, — возразил закадровый голос. Он по-прежнему тусовался где-то рядом. — Слишком костлявая. А в те годы любили курочек пожирнее.

— Я не с тобой разговариваю.

— Ты уже истратила полбутылки «виндекса» на свое маленькое путешествие в Париж.

— Это недорого, — ответила Молли. Но все равно встала и взяла с телевизора два полузабытых стакана. Она собиралась отнести их на кухню, когда в дверь позвонили.

Открыла она, зажав стаканы в одной руке. На ступеньках стояли две барышни в платьях, на высоких каблуках и с прическами, зацементированными лаком для волос. Обеим чуть за тридцать, блондинки, с улыбками, выдававшими либо крайнее лицемерие, либо злоупотребление наркотиками. Молли не смогла определить, что именно.

— «Эйвон»? — спросила она.

— Нет, — хихикнув, ответила передняя блондинка. — Меня зовут Мардж Уитфилд, а это — Кэти Маршалл. Мы из «Коалиции за нравственное общество». Нам бы хотелось поговорить с вами о нашей кампании за введение в средних школах обязательной молитвы. Надеемся, что не очень помешали вам. — Кэти была в розовом, Мардж — в пастельно-голубом.

— А я — Молли Мичон. Я тут просто уборку затеяла. — Молли продемонстрировала стаканы. — Заходите.

Барышни шагнули внутрь и остановились в дверях. Молли понесла стаканы на кухню.

— Знаете, — сказала она, — интересная вещь. Если в один стакан налить диетической кока-колы, а в другой — обычной, и дать им постоять… ой, ну полгода от силы, а потом вернуться и посмотреть, то в том, где обычная кока-кола, растут всякие зеленые штуки, а вот диетическая стоит совсем как новенькая.

Молли вернулась в комнату.

— Вам налить чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — механическим голосом андроида ответила Мардж. Они с Кэти не отрывали глаз от стоп-кадра мокрой и голой Молли на экране. Молли порхнула мимо и выключила телевизор.

— Извините, это один художественный фильм, в котором я снималась в Париже, когда была моложе. Вы не присядете?

Барышни, сжав колени так, что между ними можно было сокрушить в пыль пару алмазов, уселись рядком на облезлую тахту.

— Мне нравится ваш освежитель воздуха, — вымолвила Кэйт, стараясь выкарабкаться из охватившего ее ужаса. — Такой свежестью веет.

— Спасибо, это «виндекс».

— Какая милая идея, — высказалась Мардж.

Это хорошо, подумала Молли. Нормальные люди. Если я удержу себя в руках перед такой вот парочкой нормальных людей, то со мной все будет в порядке. Хорошая практика. Она уселась на пол перед ними.

— Так, значит, ваше имя — Мардж? Такое имя теперь встречается редко, разве что в рекламе моющих средств. Ваши родители любили смотреть телевизор?

Мардж хихикнула:

— Это сокращенное Маргарет, разумеется. Меня так назвали в честь бабушки.

Вмешалась Кэти:

— Молли, нас очень беспокоит то, что образование наших детей проходит совершенно без всякого духовного наставления. Наша Коалиция собирает подписи за введение в школах обязательной молитвы.

— Здорово, — ответила Молли. — Так вы, значит, у нас в городе новенькие, да?

— Ну… да, мы совсем недавно переехали сюда вместе с мужьями из Лос-Анджелеса. Просто в маленьком городке лучше растить детей, как вы без сомнения знаете.

— Точно, — согласилась Молли. Они понятия не имели, кто она такая. — Именно поэтому я и привезла сюда своего Стиви. — Стиви звали золотую рыбку, скончавшуюся во время одной из ее длительных отлучек в окружной дурдом. Сейчас Стиви жил в целлофановом мешочке у нее в морозильнике и всякий раз, когда она доставала лед, одарял ее ледяным взглядом.

— А сколько вашему Стиви?

— Э-э… лет семь или восемь. Иногда я путаюсь — такие трудные были роды.

— На год моложе моей Тиффани, — сказала Мардж.

— Ну, он у меня немножко недоразвитый.

— А ваш муж…

— Умер.

— Ой, простите, — сказала Кэйт.

— Чего извиняться, не вы ж его, наверное, убили.

— В любом случае, — продолжала Кэйт, — нам бы очень хотелось получить вашу подпись, чтобы отослать ходатайство в сенат штата. Матери-одиночки — важная составляющая нашей кампании. Помимо этого, мы собираем пожертвования на внесение в Конституцию соответствующей поправки. — Она изобразила смущенную улыбку. — Богоугодным делам тоже нужны фонды.

— Я живу в трейлере, — сказала Молли.

— Мы понимаем, — ответила Мардж. — Финансы — трудное дело для матери-одиночки. Но ваша подпись для богоугодного дела так же важна.

— Но я живу в трейлере. А Бог трейлеры терпеть не может.