Ящер страсти из бухты грусти - [21]

— Привет, Молли, как делишки?

— Спасибо, не очень. Беспокоюсь вот, не расстроена ли у меня речь.

— Да нет, вроде, говоришь ты нормально, — успокоила себя она, чтобы не показаться невежей.

— Спасибо на добром слове. — Она была искренне благодарна себе. — Со мной, наверное, все в порядке.

— Да у тебя все хорошо. И попка ничего, кстати.

— Спасибо, ты и сама нехило выглядишь.

— Вот видишь — никаких расстройств, — сказала она, еще не сообразив, что разговор окончен.

Четвертым симптомом было в высшей степени беспорядочное поведение или кататония. Она оглядела трейлер. Большинство посуды вымыто, видеокассеты с ее фильмами расставлены в хронологическом порядке, золотая рыбка в аквариуме — по-прежнему мертва. Нет, никакого хаоса здесь нет. Счет 1:3 в пользу здравого рассудка.

Номер пять — негативные симптомы: «маниакально-депрессивная сосредоточенность, потеря речи, безволие». Ну, если женщине стукнуло сорок, без маниакально-депрессивной сосредоточенности не обойтись никак, но двух остальных пунктов у нее точно нет, не стоит даже смотреть.

Но в справочнике имелось примечание: «Если обман чувств слишком причудлив или галлюцинации сводятся к голосу, постоянно комментирующему поведение или мысли больного, достаточно одного критерия».

Так, подумала она. Если у меня есть закадровый голос, то я свихнулась. В большинстве фильмов про Кендру закадровый голос был: он связывал воедино сюжет, поскольку действие происходило в разбомбленном будущем, хотя на самом деле фильмы снимались в заброшенном карьере под Барстоу. К тому же, закадровый голос легко дублировать на иностранные языки — не надо на движения губ накладывать. Поэтому теперь просто следует спросить себя: «У тебя есть закадровый голос?»

— Хрен тебе, — ответил закадровый голос.

— Блядь, — сказала Молли.

Стоит успокоиться на простом нервном расстройстве и на́ тебе — опять психотик. Хотя шизикам не так уж плохо. Если б ее записали в шизофреники десять лет назад, штат ежемесячно выплачивал бы пособие по инвалидности, но теперь все по-другому — Вэл Риордан заверила, что теперь диагноз изменился с «шизофрении параноидного типа, однократное проявление, с частичной ремиссией и явными негативными симптомами, манией преследования и негативными стрессорами» (Молли нравилось думать, что негативные стрессоры — это такая пикантная подливка) на гораздо более благотворный: «постпатологическое расстройство нервной деятельности шизоидного типа, биполярное» (то есть, никакой подливки вообще). А чтобы попасть в последнюю категорию, нужно иметь на своем счету по крайней мере один случай психоза — а потом набрать пять симптомов из девяти. Это была гораздо более заковыристая и неощутимая форма сдвига по фазе. Любимым симптомом Молли был такой: «Причудливая убежденность или сверхъестественная уверенность, воздействующая на поведение и не согласующаяся с нормами субкультуры».

— Значит, сверхъестественная убежденность — это если ты веришь, что в другом измерении ты действительно — Кендра, Малютка-Воительница Чужеземья? — произнес закадровый голос.

— Опять этот долбаный голос, — сказала Молли. — Ты ведь сам не уйдешь, правда? Такой симптом мне не нужен.

— Но ведь нельзя в самом деле сказать, что твоя «сверхъестественная уверенность» воздействует на поведение, правда? — спросил закадровый голос. — Поэтому, я думаю, этот симптом не считается.

— Ох, да нет же, черт возьми, — ответила Молли. — Я просто выхожу в два часа ночи репетировать с палашом и жду конца цивилизации, чтобы обрести свою истинную личность.

— Обычная утренняя гимнастика. В наши дни все стараются блюсти форму.

— Чтобы крошить в капусту злобных мутантов, да?

— Еще бы. «Наутилус» даже такую машинку делает. «Покоритель Мутантов 5000».

— Это все фигня.

— Извини. Я тогда лучше заткнусь.

— Была бы тебе признательна. Мне симптом «голосов» без надобности.

— Да, только у тебя снаружи по-прежнему сидит галлюцинация с монстром-трейлером.

— Ты же заткнуться собирался.

— Прости, больше ты от меня ни слова не услышишь. Честное слово.

— Придурок.

— Сучка.

— Ты же…

— Извини.

Так, с голосами в голове покончено, теперь осталась только галлюцинация. Трейлер по-прежнему стоял во дворе, но надо отдать ему должное — он действительно походил на трейлер. Молли представила, как рассказывает об этом окружному психиатру, когда ее наконец упакуют в смирительную рубашку.

— Так вы, значит, увидели трейлер?

— Именно.

— И живете вы на трейлерной стоянке?

— Ну да.

— Понимаю, — говорит лепила. И в этом коротком слове звучит приговор: «чокнутая».

Дудки, по этому пути она не пойдет. Она лучше смело выйдет навстречу своим страхам и двинется вперед — как Кендра в «Истребителе Мутантов: Малютках-Воительницах, Часть II». Молли схватила меч и шагнула наружу.

Сирены уже умолкли, но оранжевое зарево еще висело в небе. Это не ядерная бомбардировка, — подумала она, — просто что-то случилось. Молли решительно прошагала по стоянке и остановилась футах в десяти от трейлера.

Вблизи он выглядел… ну, в общем, как обычный дурацкий трейлер. Только дверь не с той строны — в торце, а не в боку, да окна матовые, точно морозом подернуты. Сверху тонкий слой копоти, а так — трейлер как трейлер. И совсем не похож на чудовище.