Ясень и яблоня. Книга 2: Чёрный камень Эрхины - [2]

«Вот это и есть истинное мастерство!» – с гордостью, словно речь шла о ней самой, мысленно отметила Сэла. Когда приложенные усилия совершенно незаметны и кажется, что всякий с легкостью мог бы сделать то же самое. Исподтишка поглядывая на него, Сэла дивилась: это был и не Торвард, и не Коль, а что-то третье, сплавленное из них двоих – лицо и тело Коля с выражением и повадкой Торварда. Туалы ничего не замечали, но для нее, знавшей Торварда с самого детства, его истинный дух все яснее проступал под чужими чертами. Конечно, он был совсем не таким, какого она знала в Аскефьорде: грубая, некрашеная рабская одежда, короткие волосы, к которым он не привык и все время отводил их со лба, борода на щеках, скрывающая шрам, очень его изменили, но все же это был он. И теперь, когда первое изумление прошло, Торвард с новым лицом вызывал в ней прежние чувства, даже больше: ее восхищение и преданность заметно выросли, когда он показал себя равным древнему Сигурду. При одной мысли о нем у Сэлы билось сердце, и теперь ей казалось, что всегда, всю жизнь она любила его и восхищалась им так же сильно. Лицо и глаза Коля, оживленные духом и взглядом Торварда, теперь казались ей гораздо прекраснее, чем когда ими владел прежний хозяин. Все туальские герои с их рыжими кудрями и золотыми ожерельями на румяных шеях бледнели в ее глазах рядом с некрасивым черноволосым рабом в бедной закопченной одежде.

Через некоторое время Торвард с другим рабом тоже вскарабкался по узкой, круто поднимавшейся тропинке на вал и уселся в почтительном отдалении. Сэла ёрзала на месте, выдумывая способ отделаться от Дер Грейне, как вдруг солнечный свет заслонила темная туча и перед ней вырос Ниамор.

Доблестный герой был наряжен в блестящий нагрудник и держал меч с рукоятью в виде бронзовой головы барана с круто загнутыми рогами. Он только что поупражнялся, еще раз убедился в своей непобедимости и находился в прекрасном настроении. А Сэла чуть не застонала от досады: сейчас он был еще более некстати, чем обычно. Просто мучение разговаривать с этим чучелом, когда Торвард так близко! Да во Фьялленланде он одним движением брови спровадил бы этого борова в Нифльхель, где ему самое место!

– А вот и я, моя шелковая птичка! – воскликнул Ниамор, искренне радуясь, что может доставить девушке удовольствие видеть себя, несравненного. – Долго ждала меня? Ты видела, как я завалил этого слизняка Олльсига? Против меня никто не устоит! Люби меня, и тебе все женщины будут завидовать! Когда все красавицы Аблах-Брега усядутся на валу и будут спорить, чей возлюбленный более силен и доблестен, ты одержишь победу, потому что я всегда одержу победу над любым другим воином! Будь их хоть сотня сразу! Хоть тысяча сразу! Вот когда я вышел сражаться один против рига Гаэсмара Ойбеля, а с ним было три сотни воинов, там, на широкой равнине возле гор Голлевина…

Ниамор не договорил, переводя дух. Его красное лицо блестело от пота, взмокшая рубаха прилипла к плечам. Сэла не ответила и отвернулась, надеясь, что он пройдет мимо, но Ниамор грузно плюхнулся возле нее на траву и с размаху обнял ее за плечи. Сэла возмущенно взвизгнула и попыталась вырваться, но он ее не отпустил.

– Ну, хочешь ты быть выше всех женщин Аблах-Брега? – весело продолжал он, пытаясь повернуть ее к себе и прижать к груди, в то время как Сэла отчаянно пыталась вывернуться из-под его толстой горячей руки. – Я же вижу, что хочешь!

– Да пусти ты! – огрызнулась Сэла и попыталась отпихнуть его локтем, но это было все равно что отпихивать каменную скалу, она только ушиблась о бронзовый нагрудник. – С ума, что ли, совсем спятил!

Ничего, что подобало бы сказать дочери конунга, в голову не приходило, а Ниамор только смеялся, и впору было звать на помощь. Но только кто же станет вмешиваться в дела военного вождя? Помочь ей могла только Эрхина, если той вздумается показаться на валу.

– Ну, поцелуй меня, моя кошечка! – Ниамор сегодня был в особенно игривом настроении и не желал замечать, что кошечка шипит от злости и готова кусаться. – Будь поласковее с Медведем Широкого Леса, и я подарю тебе такие кольца и ожерелья, каких нет ни у кого! Я раздобыл их у эриннов, их носили жены рига Конна Златооружного!

Второй рукой приподняв Сэлу, как ребенка, он посадил ее к себе на колени и попытался поцеловать, но она подставила ему затылок, продолжая трепыхаться и приходя во все большую ярость от своей беспомощности. Сэла была довольно-таки сильной девушкой для своего роста, но с Медведем Широкого Леса не всякий мужчина мог бы справиться.

– Пусти меня, кабан проклятый! – воскликнула она, но смех и дальнейшие излияния Ниамора заглушали ее голос. – Пусти, чучело бронзовое! Пусть тролли тебя целуют! Поди ты к Хель!

– Так не годится, моя красавица! – убеждал он ее. – Ты мне подмигиваешь, улыбаешься, играешь глазками, а как доходит до дела, так шипишь и брыкаешься! Я никогда не отказываюсь от своего слова! И хочу, чтобы со мной тоже поступали честно!

– Да хюльдры тебе подмигивали! – кричала Сэла, в отчаянной надежде хоть сейчас убедить его, что он сильно заблуждался на ее счет. – Глаза б мои тебя не видели, брюхо ты кабанье!