Яростная Калифорния - [30]

...Вечером я снова отодвигаю занавеску и с восьмого этажа смотрю на кургузые сверху, сплющенные человеческие фигуры, сведенные к головам, плечам и ногам, к солдатским фуражкам и бутсам, к пышным прическам и лакированным сапогам проституток. Опыт по преодолению отчуждения, по образованию непрочных молекул продолжается у «Клуба 219». И я думаю: по какой долгой цепочке должны путешествовать социальные лекарства, прежде чем от профессоров дойдут до уличной проститутки?

■

Границы гетто не демаркированы, а концентрические круги, распирающие Сан-Франциско силой внутреннего напряжения, не имеют, конечно, геометрически правильных очертаний. Дом № 1360 по Турк-стрит вполне приличен и стоит у краешка гетто, а не в клокочущем его эпицентре. В небольшом этом доме помещается доктор Карлтон Гудлетт во всех его ипостасях — врачебный кабинет свидетельствует о профессии медика, а тесные редакционные комнатки — о том, что он издатель и редактор газеты «Сан-Рипортер» — «крупнейшей негритянской газеты Северной Калифорнии». Слово «крупнейшая» не надо отрывать от слова «негритянская»: тираж «Сан-Рипортер» — десять тысяч. Кроме того, доктор Гудлетт — член Всемирного Совета Мира и председатель «Калифорнийской конференции христианского руководства» — филиала «Конференции южного христианского руководства», которая была основана покойным Мартином Лютером Кингом.

У доктора много энергии и мало времени, в чем я и убедился, подойдя к его оффису и увидев человека, который уже нервничал возле своей машины и уже опаздывал, так как в нерабочую субботу имел две нагрузки — председателя симпозиума «Черный сегодня» и организатора бойкота телевизионной дискуссии между Юджином Маккарти и Робертом Кеннеди; с утра оба сенатора прилетели в Сан-Франциско со своими свитами, мелькали кометами по его улицам, агитируя избирателей, а в четыре дня должны были встретиться в местной телестудии для получасового ристалища на глазах нации.

Доктор Гудлетт, как, видимо, догадался читатель, — негр, из этой доминанты проистекали его гнев и сарказм в субботнее утро 1 июня 1968 года; оба сенатора охотились за голосами негров, и, однако, среди трех корреспондентов, которые должны были интервьюировать их на телестудии, не было ни одного с темным цветом кожи. Снова белые будут говорить и спрашивать о неграх. Карлтон Гудлетт хотел выставить негритянские пикеты у телестудии и организовать публичный скандал: пусть-ка они попробуют эти пикеты пересечь...

А пока он сунул меня в свою маленькую обжитую машину и, выпуская часть энергии и гнева через педаль акселератора, помчался в Дейли-сити, где на территории Сан-Францисского колледжа происходил симпозиум «Черный сегодня».

В Сан-Францисском колледже негритянская прослойка среди студентов больше, чем в Беркли, и очень активна. Они требуют изучения «черной истории», отвергая как фальсификацию ту историю Соединенных Штатов, из которой «выпадают» негры.

В руках у меня программа симпозиума, на ней черные подтеки и черные кляксы, придуманные художником-оформителем, словно стряхнутые небрежной, но сильной рукой, — бесформенные и хаотичные, как хаотично ныне самосознание американского негра. Читаю в программке: «Черный сегодня не тот — не тот, что десять лет назад, шесть месяцев назад, даже не тот, что вчера. Что же значит в этот миг истории думать, как черный, чувствовать, как черный, и быть черным? Считают, что всякий может говорить от имени черных. А вот теперь здесь находятся некоторые из самых известных в стране черных мыслителей — теоретики, преподаватели, студенты, и они сами говорят о себе».

В зале больше черных, чем белых, но это не черные рабочие, а интеллигенты. Доктор Карлтон Гудлетт за председательским столом. На трибуне доктор Натан Хар — красивый молодой негр с сильным лицом, американский негр в голубом африканском одеянии, спадающем с широких плеч, — уже в одежде вызов и разрыв с другой, белой Америкой.

Вызов и в речи.

— Я вижу здесь ряд знакомых лиц, — начинает он, оглядывая зал и выдерживая паузу, — из ФБР, ЦРУ и ККК (Ку-клукс-клана)...

Сокращенные обозначения организаций сыска, шпионажа и мщения произносит с ненавистью.

Вызов в мыслях: доктор Хар делит негров на черных, то есть настоящих, праведных, своих, и на «белых» негров — соглашателей и прислужников господствующей белой Америки, изменивших своей расе.

— Думать — значит жить. Думать, как черный, — значит жить, как черный, и главное поступать, как черный... В детстве мать пугала меня: если будешь пить черный кофе, станешь еще чернее. Так разрушается черное «я»...

Слушая и читая такие слова, я всегда испытывал смешанное чувство симпатии и раздражения: они ультрарадикальны, но эффекта от них не более, чем от заклинаний, ибо словесный радикализм — это лишь очередная форма безнадежности и безвыходности, как, впрочем, и черный расизм.

Но вот другой оратор — Бенни Стюарт, лидер созданного в колледже «Черного студенческого союза».

— Если мы хотим уничтожить нынешнюю Америку, то надо думать: что будет на ее месте? Если мы хотим уничтожить капитализм, то надо думать, какую систему мы создадим...