Ярость - [48]

— Не грусти, — попросила она, ощущая влагу на руках. Вдруг ее схватило беспокойство. Кто теперь поймет его, позаботится? Кто докопается до его живой души под слоем брони?

— Вы должны заботиться друг о друге, — промолвила она. К ней вернулась капелька Силы, она вспыхнула, как свечка. — Стефан, ты обещаешь? Вы обещаете заботиться друг о друге?

— Я обещаю. Елена, милая…

На нее наваливалась сонливость.

— Это хорошо. Это очень хорошо, Стефан.

Проход приблизился, она могла его коснуться. Она подумала, что за ним, должно быть, ее ждут папа и мама.

— Время возвращаться домой, — прошептала она.

А потом темнота рассеялась, и остался только свет.

***

Стефан держал ее, пока у нее не закрылись глаза. Потом дал волю слезам. Это была другая боль — не такая, как тогда, когда он вытащил ее из реки. Не было злости, не было ненависти, а только вечная любовь.

От этого было еще больнее.

Он посмотрел в прямоугольник света. Елена ушла в Свет. И бросила его одного.

Он подумал, что это ненадолго.

Его кольцо лежало на полу. Он поднялся, даже не взглянув на него, глядя только на солнечный свет.

Его схватили за руку и оттащили назад.

Глаза Дамона были черны как полночь, и он держал кольцо Стефана. Стефан смотрел на него и не смел двинуться. Брат надел кольцо ему на палец. И отпустил.

— Теперь проваливай, куда хочешь, — сказал он, тяжело отваливаясь назад. Подобрав с земли кольцо, которое Стефан подарил Елене, он протянул и его.

— Это тоже твое. Возьми.

И отвернулся.

Стефан долго смотрел на золотой ободок у себя на ладони.

Потом зажал его в руке и оглянулся на Дамона. Тот лежал, закрыв глаза, тяжело дыша, измученный болью.

Стефан дал Елене обещание.

Положив кольцо в карман, он сказал:

— Пошли. Давай найдем место, где ты сможешь отдохнуть.

Он обнял брата, чтобы помочь ему подняться, а потом на несколько секунд просто крепко прижал его к себе.

16

16 декабря, понедельник

Стефан дал мне это. Он раздал большинство вещей из своей комнаты. Я сначала попыталась отказаться, потому что не знала, что с этим делать. Но теперь я придумала.

Люди начинают все забывать. Они перевирают детали, присочиняют что-то. Большинство пытаются найти случившемуся рациональное объяснение. Это глупо, но их не остановить, особенно взрослых.

Они ведут себя хуже всех. Они говорят, что собаки все заболели бешенством. Ветеринар сказал, что заразу переносили летучие мыши. Мередит говорит, что в этом есть своя доля иронии, я же думаю, что это просто глупо.

Подростки чуть лучше, особенно те, кто был на балу. Есть некоторые, на которых можно положиться, например Викки и Сью Карсон. Викки чудесно изменилась за эти два дня. Она совсем другая, не такая, как была всю жизнь, но и не такая, как была после укуса вампира. Она была эдакой гламурной цацей, окруженной свитой почитателей, а теперь, думаю, все с ней будет хорошо.

Даже Кэролайн была сегодня паинькой. На прошлой поминальной службе она промолчала, а на этой высказалась. Она сказала, что Елена была настоящей Снежной королевой, и, хотя это было явно слизано с речи Cью, это, вероятно, было самое большее, на что она способна. Это был красивый жест.

Елена выглядела очень умиротворенной. Не как восковая кукла, а как будто она спала. Я знаю, все так говорят, но это правда. На этот раз это действительно было так.

Потом люди заговорили о «чудесном спасение из реки», или о чем-то в этом роде. Говорили, что она умерла от эмболии. Это же абсолютно смешно, но это навело меня на мысль.

Я достану второй ее дневник из туалета и попрошу миссис Гримсби поставить их в библиотеке, конечно, не рядом с дневником Онории Фелл, но там, где люди смогут взять его и прочесть. Потому что там — правда. И я не хочу, чтобы ее кто-нибудь забыл.

Я думаю, дети запомнят.

Еще я думаю, что должна рассказать о случившемся окружающим. Елена бы одобрила. С тетей Джудит все в порядке, хотя она из тех взрослых, что не хотят слышать правды. Они с Робертом поженятся на Рождество. И для Маргарет это будет хорошо.

Маргарет, кстати, хорошо придумала. Она сказала мне на службе, что обязательно навестит Елену и родителей когда-нибудь, но не теперь, потому что здесь у нее слишком много дел. Я не знаю, кто внушил ей эту мысль. Она слишком сложна для четырехлетнего ребенка.

С Аларихом и Мередит все тоже в порядке, естественно. Они практически бросились друг другу в объятия, когда встретились тем жутким утром, когда все кончилось и мы пытались навести хоть какой-то порядок. Я думаю, между ними что-то есть. Мередит говорит, что подумает об этом, когда ей стукнет восемнадцать и она закончит школу.

И так всегда. У всех есть парни. Я думаю попробовать бабулин ритуал, чтобы узнать, выйду ли я замуж хоть когда-нибудь. Ни за кого из знакомых я не хочу.

Ну, есть Мэтт. Мэтт очень милый. Но на уме у него только одна девушка, и я не думаю, что что-нибудь изменится в ближайшее время.

После службы он дал в морду Тайлеру, когда тот сказал что-то плохое про нее. Вот кто-кто, а Тайлер не изменится никогда, в этом я уверена. Он всегда будет жадным, отвратительным придурком.

А Мэтт — ну, у Мэтта такие голубые глаза. И классный хук справа.