Ярость льва - [17]

Но пришло утро, то холодное серое утро, когда ее обнаженное тело нашли на пляже. Над ней надругались. Голова была обрита, тело искалечено. Такова была участь женщины, изменившей своему народу с жалким «лягушатником». И снайперскую пулю, которая отправила его на больничную койку во Францию, он принял как желанное облегчение.

Нерида. Пряный запах ее тела щекотал его ноздри, когда он сжимал ее в объятиях. Он помнил, каким мягким и податливым было это тело, помнил медовый привкус ее губ.

Гийон открыл глаза и увидел насмешливую улыбку Фионы Грант.

– Что это с тобой?

Он привстал, опершись на локоть, и провел ладонью по глазам.

– Давай спустимся вниз, там свежий морской воздух, – сказала она.

– Извини.

– Не извиню.

– Смотри, пожалеешь. – Он поднял ее с земли. – Ты разве не говорила мне, что тебя ждут к обеду?

Фиона взяла его за руку.

– Пойдем со мной. Я бы хотела, чтобы ты познакомился с генералом.

– Давай как-нибудь в другой раз. Сегодня я ем в отеле, я уже договорился.

Она отвернулась от него, как обиженный ребенок. Он еле удержался, чтобы не обнять ее, одернув себя мыслью о том, что его ждет работа, важная работа, и пошагал прочь. Когда он вышел на гребень скалы, в душе его что-то шевельнулось, и он через силу оглянулся. Она все стояла там же, где они расстались, опустив голову. Что-то трогательное было во всей ее фигуре. Солнце сквозь тонкую ткань платья соблазнительно высвечивало все прелести молодого тела. Он чертыхнулся про себя: не поймешь, в одежде она или без. Потом тяжело вздохнул, повернулся и пошел к ней.

* * *

Меллори лежал на своей койке в каюте «Фоксхантера», внимательно следя за тем, как голубую струйку сигаретного дыма подхватывает струя воздуха из кондиционера. Он отлично пообедал в отеле в компании Оуэна Моргана, но француз так и не появился. Он снова перебрал в уме детали встречи с Хэмишем Грантом. Старик вспылил совершенно не случайно, в этом Нил был уверен.

Меллори прослужил в армии гораздо дольше тех, кто считает всех генералов непроходимыми тупицами и твердолобыми кретинами, которые либо посылают людей на верную смерть, либо предаются пьянству и обжорству. За этим желтым морщинистым лицом и подслеповатыми глазами чувствовались холодный ум и несгибаемая воля.

Железный Грант, который провел свою дивизию форсированным маршем через сам ад, через долину Каттара, но не сдался Роммелю, который смог вывести людей прямо к рампе первого севшего самолета, чтобы успеть атаковать Суорд-Бич в тот проклятый день, был противником, с которым глупо было не считаться. И наконец, его невестка.

Меллори закрыл глаза, вспоминая ее лицо. В ней были какое-то непонятное ему спокойствие, какая-то внутренняя уверенность. Даже там, на верфи в Саутгемптоне, она не выглядела испуганной, как будто знала, что самое страшное уже позади, а ничего по-настоящему страшного с ней просто не может произойти. Она, видимо, очень сильно любила мужа. Что-то похожее на ревность шевельнулось в душе Нила.

Вокруг было тихо, но ему показалось, будто подул свежий ветерок, и каждый мускул отозвался радостной дрожью, готовностью к немедленному действию. У трапа скрипнула ступенька, и Меллори нащупал револьвер под подушкой.

– Спокойно, приятель, – услышал он голос Рауля Гийона. Молодой француз опустился на соседнюю койку и вытащил пачку сигарет.

– Тебя не было на обеде, – сказал Меллори. – Что стряслось?

– Да уж стряслось, – пожал плечами Гийон. – Ты же знаешь, как это бывает.

– Конечно, знаю. У тебя трава прилипла к куртке.

– Самый подходящий денек, чтобы поваляться на траве, поглядеть в небо, – нагло ответил Гийон.

– Да, если тебе нечем больше заняться, – сказал Меллори, доставая бутылку виски, чистые стаканы. – Постарайся как-то разделять работу и отдых.

– Слава Богу, сейчас мне это ни к чему. Здесь я – молодой бездельник, художник на отдыхе, разве не так?

Гийон щедро плеснул себе виски и поднял стакан:

– Санте.

Худой, гибкий и жилистый, он обладал всем набором качеств, которые одинаково присущи десантникам, являясь издержками опасности их профессии, – смесью надменности и самодовольства. Сам Гийон за собой ничего такого не замечал, зато сразу заметил в англичанине.

Меллори представлял такую же странную смесь солдата и монаха, человека действия и мистика, тот самый тип людей, который Гийону доводилось встречать в Алжире среди высших начальников десантных войск. Это были люди, подобные Филиппу де Бомону, – полоумные фанатики, на всю жизнь ожесточившиеся во вьетконговских концлагерях. Случай на время вверил им судьбы великой нации.

Меллори тоже прошел через все круги ада у коммунистов, и так же, как и де Бомон, стремился на практике применить вынесенную оттуда науку, так же тщательно и с такими же страшными последствиями вбитую ему в голову китайскими «наставниками».

Меллори закурил и откинулся на спинку койки:

– Ты хорошо ныряешь?

Гийон повел плечами:

– Ныряю. Правда, давно уже не приходилось.

– Энн Грант хочет, чтобы я сегодня отвез ее на риф. Купила на материке подводные скутеры и решила попробовать. Думаю, если ты хорошо попросишь Фиону, то и тебя пригласят.

– Уже успел. Это часть моей программы – приятное с полезным.