Ярослав Мудрый. В стародавние годы - [18]

Едва успела Всеслава выговорить эти слова, как на улице показался всадник на взмыленной лошади.

— Князь Глеб убит! — воскликнул он, осаживая коня.

IX

Покуда все это происходило и Святополк хозяйничал в Киеве, в Берестово мало-помалу стекались его противники. Здесь, в хорошо защищенном тереме, под охраной отроков и мужей Владимировых, не пожелавших служить Святополку, жила Предслава; тут жил и Горисвет. Он часто и подолгу беседовал о возникшей смуте с Иларионом. Вскоре после убиения князя Бориса сюда же, в Берестово, прибыл один из самых преданных Борису отроков Моисей Угрин, случайно, как мы уже рассказывали, избежавший смерти.

Святополк не раз замышлял поднять руку на Берестово, но его останавливала мысль о том, что в таком случае киевляне свергнут его. В убийствах Бориса и Глеба, которые совершились далеко от Киева, он мог оправдываться перед людьми, он мог говорить, что эти убийства совершились без его ведома, но Берестово было под самым Киевом, и если бы он посягнул на жизнь любимой народом княжны или глубоко чтимого народом праведного и мудрого Илариона, в этом случае у него не могло бы быть подобных оправданий. А кроме того, Святополк больше Берестова опасался Ярослава. Теперь он ставил себе ближайшей задачей борьбу с братом, а разделавшись с ним, разумеется, постарался бы покончить и с Берестовом. Между тем в Берестове то надеялись, что придет на помощь Ярослав, то теряли эту надежду.

А Ярослав, получив известие от Предславы об убиении Бориса и о том, что та же участь ожидает Глеба, опять созвал народ на вече и сказал: «Святополк убивает братьев, помогите мне против него!». Заволновалось вече новгородское и крикнуло: «Постоим за тебя!». У Ярослава уже было все готово к походу, и через несколько дней он собирался тронуться в путь, но не успел сделать этого, как получил известие из-под Смоленска об убиении Глеба. Это известие еще более укрепило дух в новгородцах, еще более восстановило их против Святополка. Дня за три до выступления в поход, в котором решил принять участие и старец Григорий, он, проходя по берегу Волхова, встретил Скалу.

— Только что, — сказал ему боярин, — мы послали верных гонцов к Предславе, сказать ей, что готовы к выступлению и что, если Бог поможет, на днях выступим.

— А я, — ответил Григорий, — был вчера у гостя Гуся — чай, помнишь его — и узнал, что сын его Ростислав едет с другими купцами на ладьях в Киев. Вчера и поехали. Я строго наказал Ростиславу зря не болтать о том, что готовимся к походу, и другим сказал то же, добавив, что когда будет поход, неизвестно. Но Ростислав молодец верный, и ему я открыл правду, что выступим на днях, поручив тотчас по прибытии в Киев пойти к Андрею и сообщить об этом.

— Как бы только не проболтался зря парень!

— Нет, молодец верный! А скажи, боярин, какие вести от князей Брячислава, Судислава и Святослава?

— Святослав Древлянский ответил, что пойдет вместе с Ярославом на Святополка, а Брячислав и Судислав сказали, что не их это дело: пусть-де Ярослав сам тягается со Святополком. Он-де, Святополк-то, их уделов не трогает, а до других нет-де им дела. Слепые люди!.. Жаль еще, что Мстислав Удалой далеко в Тмутаракани. Не найдешь, не отыщешь его нигде. А в нем закипело бы сердце ретивое, если бы он узнал о гибели Бориса и Глеба от руки Окаянного, и он пошел бы вместе с Ярославом на Киев!

— Да, жаль, Мстислав, что и говорить, удалой князь! Недаром Владимир послал его в Тмутаракань к косогам. Не посрамит он там имени русского! Он весь в деда своего Святослава. Лихой был князь! Помнишь ли, Скала, как мы с ним за Дунай ходили?

— Как не помнить, старче! Были тогда богатыри, мало их теперь осталось; но хоть люди теперь и слабее стали, даст Бог, отстоим Русь от Святополка и Болеслава!

— Верно, что отстоим, — сказал Григорий. — Я уж в бой не гожусь, стар, но видел много, и советом, насколько хватит разума, помогу, а игрой гусельной и сказами про старину, сколь смогу, разогрею сердца…

Новгородцы торжественно проводили своего князя, который выступил с 1000 варягов и 40 000 новгородцев. Отправляясь в поход, Ярослав сказал народу и воинам: «Не я начал избивать братьев, но Святополк; да будет Бог отместник крови братьев моих, потому что без вины пролита кровь праведных Бориса и Глеба». Посадником в Новгороде был оставлен Константин, сын Добрыни.

Ярослав отправился с войском на лодках по Волхову и дальше по Шелони, а затем — волоком до Днепра. Всюду по дороге люди встречали Ярослава и его войско сочувственными воинственными кликами. Ярослав говорил всем, что идет на Святополка, убившего братьев, отстоять Русь от Каина и ляхов, отстоять веру православную от латинян. И люди всюду отвечали: «С нами Бог! Не выдаст Он святой Руси! Не даст править нами Окаянному!».

X

Наступила темная осенняя ночь. Моросил мелкий дождь. Было холодно. Особенно холодно было людям, плывущим в эту пору по Днепру на больших торговых ладьях. Плотно надвинув шапки, они кутались в меховые одежды, но дождь и пронизывающая речная сырость проникали через теплые одежды. Ладьи медленно подвигались вперед. Слабый плеск весел почти не нарушал ночной тишины. Разговоров не было слышно. Только на последней ладье вполголоса переговаривались двое молодых купцов. Это были юноши, сыновья богатых новгородских купцов, в первый раз отправленные родителями с товарами в Киев. Одного из них звали Никитою, другого — Ростиславом. Оба были здоровенные, рослые молодцы с круглыми румяными лицами и еле пробивающимися русыми усиками. Казалось, им только бы петь да веселиться, а между тем они сидели грустные, унылые, съежившись в своих мокрых шубах, и тихие их речи не весельем и удалью звучали.