Ярлыки - [182]

На ее ресницах дрожали слезы. Колин наклонился и потрепал ее по руке.

— Она была не самая добрая мать…

— Почему бы мне не быть более доброй? Более щедрой? Разве ребенок должен мстить за ошибки своих родителей? Может быть, дочери следует вести себя умнее матери, хоть иногда? В то время мне и в голову не приходила такая мысль, потому что рядом с ней я всегда чувствовала себя ребенком. Теперь наконец-то я повзрослела.

— Да… — Он с интересом разглядывал ее. — Это заметно. Ты повзрослела, Майя.

Они молча пили вино, наслаждаясь вечерним покоем в доме.

— Неудивительно, что ты доволен жизнью здесь, — сказала Майя, глядя из окна на сказочной красоты сад. — У тебя есть друзья в деревне?

Колин загадочно улыбнулся.

— Ну, конечно, есть, включая одного особого друга, с которым я хочу тебя познакомить. Пожалуйста, поешь хоть чего-нибудь, моя дорогая, и будь готова — у меня есть для тебя парочка сюрпризов.

Она подняла брови.

— Надеюсь, ты не организовал никакой развлекательной программы для меня? Я действительно хочу спокойно отдохнуть…

Наверху громко хлопнула дверь, и Колин откашлялся.

— Ну, что касается развлекательной программы, на это не надейся. Видишь ли, ты приехала из Нью-Йорка не одна, вслед за тобой…

Майя нахмурилась, подняв глаза при звуке шагов на лестнице.

— Кто?

— Она проснулась? — раздался голос Маккензи, сопровождаемый дробным стуком высоких каблуков по деревянным ступеням.

Она почти упала в комнату, схватившись в конце лестницы за перила. На ней был халат цвета фуксии, лицо припухло после сна, грим размазался, глаза были сонные. Она остановилась у лестницы и смотрела на Майю.

— Тебе нужно было застать меня в таком виде! — сказала она наконец. — А ты выглядишь прекрасно!

В комнате наступила тишина, и Маккензи глубоко вздохнула.

— Прости меня, — сказала она просто. — Прости! За все! Прости за то, что я ударила тебя, прости за то, что твоя мать умерла, прости за то, что я не была тебе другом, который… — Она замолчала, тряхнула головой, и ее глаза стали наполняться слезами. Она сделала шаг вперед. — Послушайте, я знаю, что значит потерять близкого человека. Когда умер Элистер, я собрала все письма, включая и твои — и знаешь что? Они абсолютно ничего не значили для меня. Мне нужны были люди вокруг меня — друзья! А я всех отпугнула! Не отталкивай меня, Майя! Я прилетела за пять тысяч миль, чтобы утешить тебя. Пять тысяч десять миль, включая дорогу на такси! Я просто хочу побыть с тобой и облегчить твои страдания. Ты разрешишь мне, Майя?

Майя молча смотрела на нее в течение долгих нескольких секунд, потом встала, протянула руки, и, шагнув навстречу друг другу, они надолго застыли в объятии.

Наконец Майя высвободилась и взглянула на подругу.

— Это твой самый великолепный поступок, Маккензи… Маккензи вспыхнула и пробормотала:

— Какой вздор…

— И твой тоже, Колин… — Майя повернулась, протянув к нему руки. Он обнял их обеих.

— Ну, будет вам, а то и я сейчас заплачу! Маккензи направилась к столу, уставленному едой, и обмакнула сельдерей в расплавленный сыр.

— Господи, как вкусно! — Она с явным удовольствием жевала, вращая глазами от восторга. Потом уселась за стол и начала накладывать еду себе на тарелку. — Мы с Эдди поженились, Майя! — ворковала она, зачерпывая салат. — Больше нет леди Маккензи, можешь звать меня теперь миссис Шрайбер. Я хочу сказать: ну, кого я хотела обмануть? Я никогда не чувствовала себя аристократкой! Ты знаешь, что братья выгнали меня из фирмы? Со мной не случалось ничего лучшего! Господи, как я скучаю по своему мужу! Он приедет сюда через несколько дней. Мы едем в Канны, хочешь поехать с нами? Как у вас с Дэвидом? Как было с Филиппом? Мне кажется, не очень, да? Я открываю свою собственную фирму — будет называться «Шматта» — как ты думаешь, меня поймут? Что это за сыр, Колин?

— Козий! — быстро ответил Колин.

— Они что, доят здесь коз? — Маккензи в ужасе прикрыла рот ладонью. — О Господи, меня сейчас стошнит… — Она кинулась к лестнице и с шумом побежала наверх.

Колин и Майя обменялись взглядами и прыснули от смеха.

— По-моему, она вернула мне мой аппетит, — сказала Майя.

Пока Майя ела хлеб с сыром, Колин набрал телефонный номер. Он подождал, пока телефон прозвонил, и положил трубку.

К тому времени, когда Колин и Майя закончили есть, Маккензи спустилась к ним с аккуратно причесанными волосами, наложив макияж, подчеркивающий ее экзотическую красоту и темные, страстные глаза.

— О\'кей, — сказала она, усаживаясь в кресло с тарелкой печенья и чашкой кофе… — Начинай рассказывать с того момента, когда ты ушла с той поганой церемонии награждения с отпечатком моей ладони на щеке…

Майя покачала головой.

— Я уже все рассказала Колину и, думаю, ему будет неинтересно выслушивать все второй раз. Завтра мы будем долго гулять, и я все тебе расскажу.

— Включая эпизоды с сексом? — спросила Маккензи, выдавая свое любопытство.

Майя многозначительно улыбнулась, переведя взгляд с Колина на Маккензи.

— Что ж, я не стану скрывать. Я доверяла вам обоим. Вы оба знали, что со мной творится что-то неладное. Я тоже это знала, но не могла себе признаться в этом. В Париже… случилось нечто, что заставило меня посмотреть правде в глаза! Теперь я совершенно другой человек.