Яркая жизнь Содружества в кошмарах - [19]

Еще в ходе беглого первичного осмотра корабля мы убедились, что аграф явно посещал стоящий на палубе десантный бот. Даже беглый взгляд вовнутрь показывал, что гнездо искина имеет небольшие механические повреждения и поэтому не удивляло отсутствие отклика от его систем и иного оборудования. Я, явственно представлял себе, что кристалл его сейчас являет собой мелкое крошево внутри прочного металлического корпуса. Если после повреждения распределительного электрического узла у нас на корабле оставались целыми реакторы, то теперь реакторный отсек представлял собой пустую коробку с разгерметизированными люками катапультирования поврежденных реакторов. Сразу обоих.

И это был только беглый осмотр. Слава богу, атмосфера на корабле пока сохранялась, потому что два корабля до сих пор были соединены между собой переходными шлюзами. И это придавало нам надежду. Поскольку у нас не было возможности использовать тяжелую броню, мы соорудили для себя щит из подручных материалов. Просто привязали к тележке тушку аграфа и, прячась за ней, спокойно прошли на вражеский корабль.

И меня и Сашку, воспитанных на рассказах матерого абордажника Зураба, удивило отсутствие выпадающих из-под фальшпанелей турелей активной обороны и бегающих боевых дронов, дроидов и прочих дроидек, так популярных в сериале про Звездные войны. Не докучали нам и роботы с их нудным 'Давай-давай', 'пиу-пиу' и прочими прелестями озвучки в исполнении Гоблина. Самое сложное в осмотре враждебного корабля, заключалось в управлении одноколесной ручной садовой тележкой, которая упрямо норовила свернуть с прямого пути. Но мы справились и где-то на середине пути наконец-то нашли живую душу. Разумную, голую и беспомощную, заточенную в одну из нескольких установленных в несколько большем для столь маленького корабля медотсеке, представителю слабого пола аграфов.

Не надо упрекать меня в том, что я анонсировал отказ от создания гарема. Для начала надо уразуметь, что любое существо, лишенное нормального сбалансированного питания, физических нагрузок и прочих радостей обычной жизни, через несколько месяцев или лет внутривенного питания начинает походить на скелет, обтянутый сморщившейся кожей и потому абсолютно не привлекательный в плане сексуальных отношений. А с учетом наличия на шее аграфки такого ошейника, как у нас, но с неизвестными настройками подчиненности и приоритета поставленных задач, даже освобождение этой рабыни из плена представляло собой определенный риск. На который мы все-таки пошли. Естественно не сразу, а только лишь после того как убедились в полном отсутствии на этом корабле иных форм жизни, после того как я убедился в отсутствии откликов любого имеющегося на данном корабле оборудования, которое регулярно определялось моим нейрокомом, но также регулярно игнорировало попытки подключения дистанционного доступа. К моему сожалению, ничего более сложного, чем нейроком у меня не было. Я даже не держал в руках известный мне по выученным базам дешифратор, который в произведениях разных авторов имеет самые различные характеристики. А если верить сериалу 'Звездные войны, так он и вообще имеет вид бочонка на колесиках с большим количеством разнообразного оборудования для ремонта и взлома оборудования космических кораблей, наземного транспорта и различной бытовой техники

Искин корабля молчал, когда я привел в более теплые помещения враждебного корабля намерзшихся женщин. Он молчал, когда я вручную загрузил в медицинскую диагностическую капсулу нашего капитана и включил режим диагностирования повреждений. И только когда я закинул в более крупную камеру тушку привезенного нами на тележке 'цыпленка бройлера без головы', искин соизволил вступить с нами в голосовое общение.

Глава 9.

Все третьи сутки моей борьбы с высокой температурой прошли для меня в поиске нового дома. В моем кошмаре темная полоса 'зебры' медленно переползала в светлые области спектра.

Итак, искин корабля молчал, когда я привел в более теплые помещения враждебного корабля намерзшихся женщин. Он молчал, когда я вручную загрузил в медицинскую диагностическую капсулу нашего капитана и включил режим диагностирования повреждений. И только когда я закинул в более крупную камеру тушку привезенного нами на тележке 'цыпленка бройлера без головы', искин соизволил вступить с нами в голосовое общение.

Для начала он представился. Прозвучавший буквенно-цифровой код его имени я не смогу воспроизвести даже по бумажке, поэтому использовать его в художественной литературе было бы с моей стороны дурным тоном. А потом он поинтересовался дальнейшей судьбой убитого нами аграфа. Нет, вначале он поинтересовался содержимым его головы. Оказывается, аграфские реаниматоры вполне могли бы восстановить разумного при фатальных повреждениях головы, если не был, затронут мозг разумного.

Зелененький 'Кузя' принес содержимое расколотого шлема от скафандра и брезгливо закинул его в следующую свободную медицинскую камеру. Какими бы мы ни были гуманистами, но нам хотелось бы вначале покинуть борт этого судна на пригодной для проживания планете, до полного восстановления 'сумасшедшего ученого'. Однако через некоторое время искин корабля констатировал, что в данных остатках мозга разум уже не обнаруживается и подтвердил гибель аграфа. Кроме того он обрадовал нас возможной скорой смертью еще одного члена нашего экипажа. Как оказалось, для нашего капитана черная полоса еще не собиралась заканчиваться. Впрыснутый ему какой-то заумный токсин медленно разъедал человеческое тело, поражая все больший объем клеток. Для того, чтобы причинить более мучительную смерть был избран яд, не растворяющийся в крови. Он не очень быстро разлагал пораженную клетку человеческого тела изнутри и заражал другие клетки, примыкающие к ней. Процесс был необратим, не прерывался ни одной из имеющихся рецептур, известных самым современным медицинским капсулам и приводил к смерти разумного всего лишь за сутки. Оставалась нетронутой только оболочка человека, его кожа, которая после действия токсина лишь приобретала определенные характеристики, препятствующие ее порче при естественных условиях хранения. Мечта таксидермиста, оставалось только освободить готовое чучело от внутреннего мусора, что при наличии некоторых естественных отверстий совершенно не представлялось чем-то трудным.