Ярцагумбу - [11]
Ветер чистил сад, усердствовал. Ветки отмахивались от него, им не хватало смирения, чтобы расстаться с листвой без сожалений. Дождям оставалось размочить и разжижить то, что перестало быть зеленью и цветами, вбить в сырость земли уберегшиеся от костров листья, и прилечь первым льдом заморозков, стеклянной чешуей поверх бурого праха. Темнота ранних вечеров тосковала и зябла в промозглом воздухе, пытаясь сгустить его, но туман не успевал сформировать свои замыслы, как очередной дождь уже принимался наждачить приползшую не вовремя ночь. Дожди сменяли друг друга, уставая лить, они были схожи в длительности, но разнились густотой и степенью нудности. Иногда являлся обильный, умеющий пускать пузыри по лужам, казавшийся теплым, но скоро иссякал, уносился прочь, куда-то туда, где можно бесшабашничать и куролесить. В водосточных трубах шевелился холод, пытаясь примоститься там и уснуть, спрятавшись от назойливого рысканья ветра. Ветру тоже хотелось покоя, но он не умел беречь силы и, уже изможденный, все продолжал свою унылую работу. Пространство блудило и путало чьи-то неверные и рваные помыслы, блеклые видения, воспоминания и не сложившиеся клочки зимней музыки, до которой было еще далеко, но все эти корявые или бесформенные компоненты помаленьку притягивались один к другому, сбивались в комки, в неравномерные объемы, пахнущие прелым листом и слякотью, и преобразовывались, наконец, в бред и сон, длинный и муторный как сама осень. Сад потерял надежду, смирился, и голый, нищий, уже не ждал тихих птиц, замкнулся, как живущий не из желания жить, а не умея умереть, бомж.
Предложение, последовавшее чуть позже, обрадовало меня чрезвычайно.
Я начала смотреть фонтриеровскую «Меланхолию», раздражалась на каждое проявление невесты, казавшееся мне необъяснимо нелепым, недовольная ответила на звонок. Голос оказался неожиданным. Я навела курсор на паузу.
– Александра, есть минута? Можно будет потом встретиться и обсудить детали, но пока вот что: отец себя неважно чувствует, осень ранняя, сырая, зиму синоптики обещают холодную. Хочу отправить его туда, где всего этого нет. В Юго-Восточную Азию. Вьетнам, Сингапур, Таиланд, посмотрим, где с визами на длительный срок проще. Месяцев на пять, можно больше. До весны. Не могли бы вы сопровождать его в поездке?
– В смысле, помочь добраться до места?
– Нет, мне бы хотелось, чтобы вы пожили там вместе с ним. Ну, можно снять дом, или два рума по соседству.
– До весны?!
– Я в курсе, что у вас с учебой более чем порядок. – Голос Ярослава покачивался, как ровная волна. – Можно было бы организовать экстерн. Сдать сессию заранее, а потом, когда вернетесь, летнюю сдадите. Разрешение оформим. Подумайте, пожалуйста, я был бы вам очень признателен. Я перезвоню.
Оформим, организуем… Вьетнам, Таиланд… Мои четыре родителя дальше родственников в Сочи меня на каникулы не отправляли.
«Меланхолию» я досматривала в волнении, и апокалиптический финал, о котором героиня знала, который предчувствовала с первой секунды, объяснил всю странность ее поведения. Засыпая, я думала о том, что значит знать самое страшное. Знать то, о чем никто вокруг тебя не подозревает, или то, что, может быть всех и пугает, но во что никак не верится. Что значит, знать точно, что завтра умрешь? Как с этим жить? Что происходит в твоей разрывающейся в ужасе душе? Перед казнью. Как проявляется мужество внутри тебя? Каков этот набор чувств? Я пыталась вообразить, и мне становилось бесконечно одиноко. А если знать, что погибнут все – родные, близкие, чужие, неизвестные… И ты. Я подумала о Старике. Если знать точно, что завтра не станет человека, важного для тебя? Самого важного. Да, родители мои, увеличившись в числе, как бы разменяли, раскидали во мне важность каждого в отдельности. Я стала каждого любить в два, а может, и в четыре раза меньше. По-честному, я стала к ним почти равнодушна.
За завтраком на следующее утро Старик был неспокоен и ворчал, но о деле не заговаривал. Тогда взяла с места в карьер я.
– А я считаю, ваш сын подал хорошую идейку. Мне сессию досрочно спихнуть – в удовольствие, только с преподами договориться, чтобы резину не тянули. Я бы за неделю справилась. Не знаю, правда, как вам вьетнамский климат. Не слишком большие перепады?
– Во Вьетнаме очень высокая влажность. Там палец порезать опасно – заживать будет месяц. А в Камбодже на побережье – жарко очень. Да и интересно на севере – в Сием Рипе, там великий Ангкор рядом. Но моря нет. И чуть в сторону от отеля отойди – очень уж грязно.
– А вы там везде были?!
– Юг Китая, острова, Лаос… – Старик улыбнулся. – В Лаосе такой кофе по-французски! Потом Вьетнам, Камбоджа – пришлось полазить по джунглям, изучал кое-что про военные действия американских войск. Бали, Ява, еще кое-где. С покойной супругой. – Теперь Старик делал вид, что равнодушен к теме.
– Вы свое согласие сыну даете? А на кого дом оставите? Кошек, собаку?
– Не торопитесь, Александра, и, кстати, пойду пса прогуляю.
– Далеко? В лес? Зонт возьмите!
– Дождя нет пока. Мы ненадолго.
Старик сунул было ногу в прогулочный башмак, но вывернул ее обратно, шагнул в тапках на веранду. Через пару минут в куртке с капюшоном и кирзовых сапогах вел уже Саба к калитке. Как они собираются друг без друга полгода жить? Пес крупно мерил широкими лапами мощенный плиткой двор, довольно гоняя светлым пером хвоста утяжеленный влагой воздух. День блек и печалился, а эти двое довольные уединением шли радоваться близости осиновой рощи. Саб будет как угорелый носиться кругами между деревьями, ломать тяжелым телом облысевший кустарник, валяться, шоркать спиной по мокрым остаткам травы и, веселясь не в меру, наскакивать всем ростом прыжка на хозяина, попадая в лицо горячей лохматой мордой. Потом они сделают обход старых и новых дач, двигаясь возвратной тропой мимо тоскующих оград и садов, что спрятали за ними голые и похудевшие свои тела. Деревья станут подглядывать за их дружбой и подслушивать их разговор. Разве можно покидать все это? Мне было страшно за Старика, но никогда не слыша его жалоб, я знала, как нехороши уже его суставы, как тяжел прямой позвоночник. Если бы не было крайней необходимости, сын не решился бы на такие резкие перемены. Значит, поедем.
Леся всю жизнь справляется со своими проблемами в одиночку, не ожидая никаких даров от судьбы. У нее отлично получается – она растит детей, зарабатывает деньги… В общем, крутится как белка в колесе. И, конечно же, как всякая женщина, мечтает о личном счастье… Много ли женщине нужно? Всего лишь любящий мужчина. И наконец Леся встречает его! Она любит и любима. Она счастлива. И не важно, что друзья сомневаются в искренности чувств ее избранника, и не важно, что судьба подает знаки об опасности, – Леся привычно верит только себе, не понимая, к какой катастрофе стремительно приближается.
Это захватывающий, полный драматизма роман о любви молодой журналистки и знаменитого драматурга. Стремясь вернуть доброе имя возлюбленному, героиня, рискуя жизнью, ведет свое журналистское расследование и достигает желанной цели.
За ней, оказывается, давно следят, телефон прослушивается, а дом с того дня, как пропал отец, нашпигован «жучками». Кэтрин звонит сослуживцу отца, и в ее жизни появляется Девлин, — чтобы, стало быть, защищать, охранять, спасать ее.Сначала этот натренированный исполин, лучший агент секретной службы МИ-99, раздражает, да просто бесит ее, не давая и шага ступить без надзора. Кэтрин даже пытается убежать от Девлина. Впрочем, безуспешно… Но потом она уже не понимает, как жила без него все эти годы и как будет жить, если он не вернется.
Сыскное агентство – не лучшее место работы для молодой женщины. Однако у Лейни Эймс нет выбора – ее карьера рухнула, банк отобрал дом, а сбежавший муж оставил кучу долгов. Надо же как-то выбираться из этой ямы! И вот у нее начинается совершенно другая жизнь – интересные дела, забавные приключения. К тому же владелец агентства Джек Данфорт так хорош собой, что работать с ним одно удовольствие. Лейни не смеет и мечтать о том, что Джек обратит на нее внимание, но не может не заметить: он тоже испытывает к ней интерес, и далеко не профессиональный! «Его чувства не могут быть искренними.
За ней следят. Она не может избавиться от ощущения опасности.Она, историк Эбби Мейтленд, занимается подготовкой экспозиции испанских сокровищ и прекрасно понимает, что является мишенью для убийцы.И спасти ее может лишь один человек – отчаянный авантюрист Зан Дункан, мужчина, которою Эбби опасается едва ли не сильнее, чем преступника.Придется довериться Зану – и с этим уже ничего не поделать.Но можно ли поверить в искренность его любви?..
Великолепная Мадлен полна радости, красоты и очарования. Нищая русская эмигрантка, она становится королевой парижского полусвета, и вся ее жизнь — фантастический карнавал, вихрь страстей посреди огромного, изумительно красивого города на чужбине.Втянутая в круг порока и шпионажа, блистательная ночная кокотка, похожая на женщин Тулуз-Лотрека, она внезапно встречает свою настоящую любовь. Это русский Великий Князь в изгнании.Ее знатного избранника группа заговорщиков пытается втащить в предательскую, смертельно опасную авантюру.Спасутся ли влюбленные от преследования? Вернутся ли на благословенную родину, или это останется их несбыточной мечтой?.