Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. - [21]
Встретившись осенью 1904 г. в Стокгольме, приятели быстро нашли общий язык. «Если финансирование диверсий на железных дорогах, агитации и вооруженных выступлений в России не противоречит политике правительства Японии, я готов сотрудничать с гном Акаси, — телеграфировал Акизуки министру Комура в ноябре 1904 г. — В случае, если он не годится, прошу указать другого человека. Сейчас Акаси находится в контакте с лидерами оппозиции, но я думаю, что в будущем он не сможет действовать эффективно [скрытый упрек Токио в отказе финансировать деятельность Акаси в должном объеме. — Авт.]. Конечно, мы не ввязываемся в подготовку каких-либо террористических актов»>{55}. Казалось бы, это «мы» недвусмысленно указывало на сотрудничество Акизуки с Акаси как на свершившийся факт. Но Комура на телеграмму своего посланника в Швеции за номером 94 сразу отвечать не стал.
ГЛАВА V.
НАЧАЛО РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ
Падение Порт-Артура и «кровавое воскресенье»
В конце сентября 1904 г. русские войска предприняли попытку прорваться к Порт-Артуру и прекратить его осаду. Однако двухнедельное сражение на р. Шахэ не принесло генералу Куропаткину успеха. 2 января 1905 г. Порт-Артур пал. После многомесячной осады и тяжелейших кровопролитных боев командующий гарнизоном генерал A.M. Стессель согласился капитулировать. Судьбу защитников Порт-Артура предопределил захват армией М. Ноги господствующей высоты № 203, с которой осаждавшие получили возможность прицельно уничтожать остатки Тихоокеанской эскадры на внутреннем рейде крепости, беспрепятственно расстреливать сам город и его укрепления.
Успех генерала Ноги в Порт-Артуре явился важнейшим событием для каждой из воюющих сторон, но, конечно, с противоположным «знаком». У японского командования появилась возможность перебросить высвободившуюся осадную армию на основной театр войны в Маньчжурии и, таким образом, значительно укрепить свои главные силы. С другой стороны, взятие Порт-Артура означало конец запертой там 1-й Тихоокеанской эскадры противника, что, во-первых, заметно облегчало действия японских военно-морских сил, а, во-вторых, делало бессмысленным продолжение похода 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток. К началу 1905 г. армада адмирала З.П. Рождественского, выйдя из Балтики, находилась в плавании уже более трех месяцев и на момент взятия Порт-Артура достигла Мадагаскара. Несмотря на то, что поход 2-й эскадры к японским берегам, по «высочайшему повелению», был продолжен, война неизбежно катилась к своему завершению — победоносному для Японии.
К удивлению иностранных наблюдателей, российское общество в целом встретило известие о сдаче крепости равнодушно, а революционеры открыто ликовали. Большевистский вождь опубликовал по этому поводу специальную статью, в которой назвал падение Порт-Артура «исторической катастрофой» самодержавия, «непоправимым ударом», который «прогрессивная, передовая Азия нанесла отсталой и реакционной Европе». Ленин предрекал скорый революционный взрыв и в самой России: «Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма»>65.
Русская революция, как известно, началась «кровавым воскресеньем» — расстрелом организованного священником Г.А. Гапоном мирного шествия петербургских рабочих к Зимнему дворцу 9(22) января 1905 г. «То, что священник, всего лишь пользовавшийся доверием рабочих, смог возглавить десятки тысяч рабочих, которые принадлежали к разным партиям, и в итоге потрясти столицу России, — это далеко выходило за рамки моих ожиданий», — довольно самонадеянно отметил Акаси в этой связи в “Rakka Ryusui”>{56}.
Вскоре беспорядки охватили всю Россию, так или иначе в них оказалось втянуто большинство населения страны.
Опасаясь преследований, Гапон из России бежал и, очутившись в Западной Европе, был встречен вождями революционной эмиграции с распростертыми объятиями — всем хотелось погреться в лучах славы этого героя «кровавого воскресенья». Сначала, по приглашению социал-демократов, он вступил в РСДРП, но уже весной 1905 г. переметнулся к эсерам. В обоих случаях партийное членство Талона не рекламировалось. Рядовые революционеры-эмигранты воспринимали его как «надпартийного», подлинно народного вождя разгоравшейся революции, как фигуру, способную своим авторитетом погасить межпартийные разногласия и сцементировать революционный лагерь; другими словами — в качестве своего рода «нового» Циллиакуса, но уже не скомпрометированного контактами с военным противником России. Еще больше этот «образ» Гапона подкрепило его февральское (1905 г.) «Открытое письмо к социалистическим партиям», в котором он призвал революционеров «немедленно войти в соглашение между собой и приступить к делу вооруженного восстания против царизма»>{57}.
Акаси и Акизуки атакуют свое правительство
В первые дни 1905 г. начала российской революции с нетерпением ожидали и Акаси с Акизуки. 3 января, посовещавшись с приятелем-полковником, Акизуки, еще даже не имея известий «о впечатлении, которое произвели в России последние события в Порт-Артуре», в своей очередной телеграмме в МИД зафиксировал рост общественного возбуждения в России. Дипломат сообщил о «двух или трех партиях, страстно желающих» взять в руки оружие, но «недостаточно оснащенных» для такого выступления. «Поскольку мудро ковать железо, пока горячо, наступил очень благоприятный момент сделать что-либо из предложенного мною в телеграмме № 94», — писал далее посланник. В заключение Акизуки срочно просил перевода 200 тыс. иен, предупредив, что «когда перспективы прояснятся, потребуется новая колоссальная субсидия»
