Японская новелла - [22]

Но вот у них на глазах фазана стали ощипывать живьем. Птица поначалу хлопала крыльями, но потом заплакала кровавыми слезами, и встретиться с ней взглядом было невыносимым испытанием. А некоторые даже ушли. Но были там люди и бессердечные. “Ах, как слезами-то заливается!” — смеялись они. Когда кончили ощипывать фазана, принялись резать его на куски. Закапала кровь, ее подтирали. Умирая, птица разразилась ужасающими воплями. Когда фазана уже разделали, управитель Микава повелел: “А теперь пожарьте!” И тогда люди сказали: “Отменно! Это повкуснее, чем когда птицу разделывают уже мертвой, а уже потом жарят”. Микава же пристально взирал на происходящее. Но тут он вдруг заплакал и застенал в голос, и те, кто восхищался вкусом мяса фазана, были весьма удивлены. В тот же самый день управитель оставил должность и отправился в столицу, где и постригся в монахи, ибо пробудился в нем дух Пути истинного. И всю затею с фазаном он придумал только затем, чтобы укрепиться в вере.

Однажды, когда Микава просил подаяние, в одном доме ему дали замечательной еды, расстелили в саду циновку, и он уже готов был приступить к трапезе, но тут он заметил за приподнятыми ветерком занавесями богато одетую женщину. Это была его первая жена, которую он покинул. “Эй ты, попрошайка! Как я мечтала увидеть твою убогость!” — сказала она, посмотрев ему прямо в глаза. Но Микава не выказал ни стеснения, ни обиды. Он только сказал: “Большое спасибо!” Все съел и ушел.

Что за благостная душа! Прочно утвердился в нем дух истинного Пути, если он никакой обиды не ощутил.

ПРО ТО, КАК СИН-НО МЁБУ В ХРАМ КИЁМИДЗУ ХОДИЛА

Давным-давно, когда Син-но Мёбу⁴⁹ была еще молода, она часто ходила на поклонение в храм Киёмидзу⁵⁰. И жил там один досточтимый монах, женщин не знавший. Лет ему было восемьдесят. Восемьдесят четыре тысячи раз отчитал он “Сутру Лотоса”. И вот увидел он Син-то Мёбу, и восстала в нем плоть. Тогда он вдруг он смертельно занемог. Учеников его взяло сомнение и спросили они: “Что-то странный недуг у вас приключился. Не в том ли дело, что вы сгораете от любви к женщине? Нехорошо, коли нам о том не поведаете”. Тогда монах сказал: “И в самом деле устремляюсь я помыслами к той женщине, что приходит в храм из столицы. Вот и думаю, как бы мне поговорить с нею. Вот уже целых три года не могу ни есть, ни пить — только о ней и думаю. И ныне обречен я переродиться в мире гадов. Печально это”.

Тогда один ученик пошел к Син-но Мёбу. Когда он поведал ей о престарелом монахе, она без промедления отправилась в храм. Голова монаха была небрита уже весьма давно. Борода и волосы торчали, как серебряные иголки. Он был подобен черту. Но Син-но Мёбу, как ни в чем ни бывало, сказала так: “Сколько времени я уповала на вас! И как могла бы я отказать вам хоть в чем-то? Почему вы ничего не сказали мне об этом прежде чем плоть ваша стала столь немощной?” Тогда монаха приподняли на ложе, он взял четки и, перебирая их, сказал: “Как хорошо видеть тебя! Радостно, что ты пришла. Я дарю тебе самое главное место из “Сутры Лотоса”, которую я прочел более восьмидесяти тысяч раз. И потому, если ты родишь мальчика, который останется в миру, ты родишь канцлера или регента. Если родишь девочку, она станет женой государя. Если родишь мальчика, который примет монашество, он станет важным духовным лицом”. Сказав так, монах тут же испустил дух.

Впоследствии эта Син-то Мёбу стала пользоваться расположением самого господина Удзи и родила канцлера Кёгоку⁵¹, государыню Сидзё⁵² и настоятеля храма Миидэра по имени Какуэн⁵³.

ПРО ТО, КАК ВОСКРЕС НАРИТОННО АСОН

И это тоже давным-давно было. Когда внезапно скончался Нарито-но Асон⁵⁴, принявший постриг господин Мидо сказал: “Наверное, он хотел бы оставить после себя какие-то распоряжения. Жаль, что не успел.”

Позвали настоятеля Кандзю из храма Гэдацудзи. Он пришел в дом Нарито и стал творить заклинания. И тут временам мертвец воскрес и отдал соответствующие распоряжения. А потом снова закрыл глаза.

ПРО АЦУМАСА И ТАДАЦУНА

И это тоже давным-давно было... Должность заместителя министра Народного министерства занимал Ацумаса⁵⁶. Во времена господина Хоссёдзи⁵⁷ человек по имени Ёсисукэ призвал Ацумаса в канцелярию, чтобы объявить ему о необходимости нести трудовую повинность. Однако Ацумаса велел передать, что не имеет к повинности никакого отношения и отказался явиться. Однако к нему были отправлены стражи, и Ацумаса был вынужден явиться. “Объясните в чем дело!”— кричал он. Когда же к нему вышел Ёсисукэ, Ацумаса в страшной ярости воскликнул: “Что это значит — привлекать меня к трудовой повинности? Да знаешь ли ты, кто я такой? Отвечай!” Ёсисукэ не проронил ни слова. Ацумаса обрушился на него: “Отвечай! Знаешь ли ты, кто такой Ацумаса?” И тогда Ёсисукэ ответил: “Что вы собой представляете? Просто-напросто красноносый чиновник пятого ранга из Народного министерства”. Ацумаса вскрикнул: “Ой!” — и убежал.

А еще как-то раз Ёсисукэ увидел перед собой важно шествовавшего Тадацунэ, телохранителя некоего важного лица. Вид у него был какой-то необычный. “Какая заурядность!”, — тихонечко сказал Ёсисукэ. Телохранитель услышал его слова, подошел к Ёсисукэ и злобно спросил: “Что ты имеешь в виду, говоря “заурядный?” Ёсисукэ ответил: “Лично я не имею понятия о том, что такое “заурядный” или “незаурядный”. Но вот только что здесь проходил офицер Такэмаса, и все в один голос сказали, что он выглядит незаурядно. Вы на него не похожи, вот я и сказал, что вы выглядите заурядно”.