Японская цивилизация - [3]
Раймон Блок
ВВЕДЕНИЕ
Затруднения, связанные с этим исследованием, для нас непривычны. Прежде всего японские имена собственные или географические названия малоизвестны, так что нужно постоянно напоминать об их локализации во времени и пространстве. Такие важные персонажи, как Сётоку Тайси и Минамото-но Ёритомо, не известны, в отличие от их современников, например Магомет был современником Сётоку Тайси, а Филипп Август[2] — Ёритомо. Столь знаменитый регион, как Ямато, или Кюсю, отнюдь не напоминает Бретань или Прованс. Далее, сами основные понятия слишком редко встречались в наших исследованиях, поэтому остаются запутанными или ошибочными. Интерпретации некоторых понятий на Западе, как, например, дзэн-буддизм, император, семья или воин, далеки от тех значений, которые они на самом деле имеют. Воины — буси, которые удерживали власть с XIII по XIX век, были не отъявленными милитаристами, противостоящими либеральному гражданскому обществу, а правителями, роль которых в организации такой гражданской деятельности, как образование и торговля, была выдающейся; будучи убежденными сторонниками конфуцианской этики, буси были очень образованными людьми, авторами политических и экономических сочинений. В XIX веке эти бюрократы, в том числе чиновники образовательных учреждений, исполняли те исторические функции, которые выпали на долю европейской буржуазии.
Специфика терминов и понятий отражает явное отличие японской цивилизации от других цивилизаций мира. Цивилизации Европы, Индии и ислама основываются на общности языков, логики, религии, философии, что позволяет взаимодействовать этим культурам и одновременно говорить о западной общности. Цивилизации Китая, Японии и другие, которые обычно определяются в целом как «мир иероглифов», напротив, выделяют критерии и системы ценностей, отличные в своей основе. Эту совокупность, часто называемую именно Дальним Востоком, следовало бы определить более точно, если только мы хотим обозначить этим термином другой мир, как Восток. Расположенный за Меконгом, этот ментальный Восток часто глобальным образом противопоставлен множественности Запада, между тем он занимает обширную территорию, где сталкиваются оригинальные идеи и формы бытия.
Наконец, если исследовать цивилизации одну за другой, становится очевидным, что давно понятная цепь причин и следствий не всегда состоит из звеньев, следующих в общепринятом порядке, а развитие фактов часто не складывается в понятную картину, знакомую нам по нашей собственной истории. Традиционный анализ, который сводится к тому, чтобы описывать лес, забывая о дереве, порой приводит к тому, что иногда за галльской дубравой скрывается бамбуковый лес. Каждый из нас, историк он или не историк, имеет свои собственные образы мира, равно как и системы анализа, которые не могут быть одинаково эффективными в приложении к разным народам и скорее утвердят свое собственное видение, нежели выявят реальность фактов. Не напрасен ли труд последователей некоторых исторических школ, которые стараются применять свои концепции к китайским или японским явлениям? При этом, конечно, проясняются отдельные стороны, в то время как общая картина остается неясной. Безусловно, любые объяснения выглядят правдоподобными, у каждого есть своя правда.
Библиография трудов показывает, что на Западе не хватает книг, в которых изложена картина в соответствии с японским видением, и не в плане исторического исследования, а на уровне обычных знаний. Поэтому при отборе фактов и их объяснении мы взяли за основу японские школьные учебники (предназначенные как младшим, так и старшим). Этой задачей объясняется характер и структура нашего текста, составленного из краткой исторической части, тематической части и собрания информации. В исторических главах мы придерживались представлений обычного японца (сформированных его образованием), пытаясь оставаться, насколько это возможно, на уровне научных знаний, которые доступны и в Японии, и во всем мире. В изложении главных тем мы опирались на нашу личную точку зрения в наиболее субъективной интерпретации. В третьей части мы стремились объективно представить наиважнейшие факты цивилизации.
Одна из наших главных задач состояла в том, чтобы создать тесную связь между читателем и миром, который в своем историческом развитии ему был абсолютно неизвестен. Итак, очевидно, что интерес западных стран к Японии появился тогда, когда существенные изменения в этой стране заставили ее жить по западному времени. Это привело к началу нового пути ввысь, что сопровождалось вооруженными конфликтами с Китаем, русскояпонской войной и, наконец, двумя мировыми войнами. Последняя четверть века приучила публику к «японскому чуду», с его урбанизмом и архитектурой, с его искусством и литературой, с его техническими и научными достижениями. Нам показалось, что в данном случае стоило идти от известного к неизвестному — писать книгу «наоборот». Мы благодарны редактору этой серии, который, как и издатель, поддерживал нас. Тем не менее мы были вынуждены отказаться от оригинальности формы в исторических главах: она потребовала бы от нас акробатической ловкости в игре с установлением временных соответствий, еще более осложнив трудности, связанные с проникновением в малоизвестную область. Так наши интеллектуальные привычки и мы сами в достаточной степени оказались пленниками обычая. Но если мы отказались от противоположного движения в историческом вступлении, то решили соблюдать принцип следования к первоосновам в главах, посвященных темам, которые начинаются с описания современных фактов, чтобы затем обращаться к другим, более древним источникам.
Мы предлагаем вашему вниманию книгу, написанную современной французской исследовательницей — Даниэль Елисеев и посвященную столь притягательной и загадочной восточной стране, как Япония. Стране, где, с одной стороны, все, что ни есть, — все история и традиция, с другой стороны, это полностью урбанизированная культура, сформировавшаяся менее чем за два поколения. Япония — это мир парадокса. Образ этой страны всегда написан яркими контрастными красками: с одной стороны, это культура аристократической, утонченной женственности, воплотившейся прежде всего в ранней японской литературе, с другой — это край суровой, воинской мужественности, известной всему миру под именем самурайского духа или пути воина.
Многие уверены, что Великие географические открытия совершали европейцы, потому что первыми вышли в открытое море. Немногие знают, что задолго до этого опасные путешествия по морям предприняли китайцы. Китайцы упорно боролись с варварами, поэтому построили Великую Китайскую стену. Китайцы хотели досыта накормить свой народ, поэтому построили Великий канал.Благодаря своей письменности китайцы изобрели бумагу, чернила, книгопечатание и документы. Китайцы первыми стали сдавать экзамены, выстраивать вертикаль власти и поголовно сочинять стихи.«Китай — это мир в миниатюре», — сказал один европеец в XVII веке, попав в этот необыкновенный, полный чудес и разумно устроенный мир.
1536 год: по Японии расползается страх. Старинные структуры управления, централизованные в китайском духе, уже более четырехсот лет как растворились в ленных отношениях общества, феодального по природе. Провинциями управляют обедневшие потомки знатных семейств и энергичные лидеры, ставшие главами родов; их деятельность, порой полезная и активная, приводит к катастрофам, когда их охватывает зависть или ненависть к более богатому или более слабому. И они присваивают себе поле, дерево или укрепление соседа.В Киото, столице, повсюду воцаряются неуверенность, бедность и отчаяние; даже император царствует, не будучи коронован, а сёгун трепещет, напрасно ища поддержки.Однако всякая крайность вызывает ответную реакцию — пробил час порядка.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Китай все чаще упоминается в новостях, разговорах и анекдотах — интерес к стране растет с каждым днем. Какова же она, Поднебесная XXI века? Каковы особенности психологии и поведения ее жителей? Какими должны быть этика и тактика построения успешных взаимоотношений? Что делать, если вы в Китае или если китаец — ваш гость?Новая книга Виктора Ульяненко, специалиста по Китаю с более чем двадцатилетним стажем, продолжает и развивает тему Поднебесной, которой посвящены и предыдущие произведения автора («Китайская цивилизация как она есть» и «Шокирующий Китай»).
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Историки Доминик и Жанин Сурдель выделяют в исламской цивилизации классический период, начинающийся с 622 г. — со времени проповеди Мухаммада и завершающийся XIII веком, эпохой распада великой исламской империи, раскинувшейся некогда от Испании до Индии с запада на восток и от черной Африки до Черного и Каспийского морей с юга на север. Эта великая империя рассматривается авторами книги, во-первых, в ее политическом, религиозно-социальном, экономическом и культурном аспектах, во-вторых, в аспекте ее внутреннего единства и многообразия и, в-третьих, как цивилизация глубоко своеобразная, противостоящая цивилизации Запада, но связанная с ней общим историко-культурным контекстом.Книга рассчитана на специалистов и широкий круг читателей.
В книге французского историка Ф. Шаму эллинистическая цивилизация представлена не эпохой упадка традиций классической Греции, не простым переходом через хаотичную и кровавую военную историю от греческого востока к латинскому западу, от Афин к Риму. Историческая реальность оказывается гораздо более сложной, чем ее представляют школьные учебники, вынужденные прибегать к упрощениям.Эллинизм — это не только завоевательные походы Александра Македонского, распространившего греческий мир в пределы Азии, это нововведения и преемственность, преданность традиции и поразительные новшества, это люди, привязанные к прошлому и страстно устремленные в будущее.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Греческая цивилизация, пожалуй, известна нам лучше других древних культур. Ее мифология, философия, искусство стали основой европейской цивилизации, она дала современному миру принципы морали и государства, духовные ценности и категории мышления. Но это не отменяет нашего интереса к ней. Напротив, перед нами по-прежнему стоит задача понять, в чем корни этой культуры, какие связи человека той эпохи с природной, социальной, политической и духовной средой сформировали своеобразие феномена, известного нам как Древняя Греция.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Пьера Шоню, историка школы «Анналов», всесторонне раскрывает цивилизацию Европы (включая и Россию) классической эпохи, 1630–1760 годов. Ученый рассматривает эту эпоху с двух точек зрения: с точки зрения демографии, бесстрастных законов, регулирующих жизнь огромных людских масс, и с точки зрения духовной истории, истории религии, искусства и мысли, формировавших сознание эпохи Предпросвещения.