Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир - [102]
Религия
Религиозные воззрения конца первобытного общества описаны в разделе о вожэнь в «Вэй чжи» довольно отрывочно. После смерти близкого человека его родичи свыше 10 дней соблюдали траур, не ели мясного, но совместно плясали, пели, пили вино; по окончании траура совершали омовение. Существовал обычай выделять одного несвободного на роль «носителя скверны» (дзисай), обязывая его не только не удалять собственной физической скверны (грязи), но и нарочито не воспринимать посторонней (мяса, женщины), и — в зависимости от судьбы коллектива — либо награждать его, либо убивать. Перед зачином серьезных дел гадали, сжигая кости или щитки черепах. Отправление религиозных обрядов носило коллективный характер, что не мешало существованию жрецов и жриц, передававших «волю духов». Такой жрицей как будто была Химико [Кюнер, 1961, с. 243–250].
В древнейших религиозных представлениях людей Ямато мы находим многие религиозные мотивы и аксессуары вадзин, в структуре своей универсальные для всех примитивных обществ. После смерти небожителя Амэ-но вакахико в течение восьми суток совершалась тризна с плясками и возлияниями [Kojiki, I, 34—4]. Божество Идзанаги, вернувшись из царства тьмы, совершило омовение [Kojiki, I, 11—2]. Богиня Аматэрасу в пещере гадала по лопатке оленя. Царица Дзингу передала своему мужу и приближенным «волю богов» [Kojiki, I, 92–34].
При всей своей архаичности верования племен Ямато образуют определенную систему [Иэнага, 1972, с. 36–41]. В основе этой системы заложено обожествление и почитание духов (ками), сочетающиеся с культом предков и мифологическими представлениями. В древности духи не персонифицировались, да и вообще не обладали особой формой. Они являлись магической, невидимой ипостасью всего имеющего отношение к повседневной жизни, и особенно всего так или иначе выделявшегося в ней. Отсутствие четких границ между реальным и нереальным (даже отсутствие самой идеи такого разграничения) вызвало сильную религиозную окраску многих сторон жизни людей Ямато. Хотя любое общество на этой стадии придает большое значение религиозному элементу, японское отличается особым сакральным характером, не столько систематизированным, сколько всепроникающим. Даже «фудоки», составленные в VIII–IX вв. с вполне светскими целями, переполнены сакральными мотивами.
Синтоизм захлестнул и сферу мифологии, фольклора. Он также воспринял и усвоил многие элементы весьма архаичных религиозных представлений. В мифе рождение Японских островов преподносится не только как результат брака между божествами Идза- наги и Идзанами, но и как проявление таинственной животворной силы каждого из них по отдельности, силы, таящейся в любой частице их существа [Kojiki, I, 6–8]. Божества предстают в получеловеческом, полузверином облике как в преданиях, так и в скульптурах-ханива [Иофан, 1974, с. 64]. Синто сохранил тесную связь с анимистическими природными культами — с поклонением солнцу, луне, природным явлениям, животным, деревьям, горам, рекам и (что особенно важно) злакам. В победе Сусаноо (бога ветра) над восьмиголовым драконом (божеством реки), пожиравшим «земных богинь», и в освобождении от гибели богини рисовых полей можно видеть и борьбу сил природы, закончившуюся победой земледельческого начала, и далекий отзвук человеческих жертвоприношений [Kojiki, I, 19]. Все действия, так или иначе связанные с миром духов, с общением «земных божеств» с «небесными», героев — с божествами, наконец, людей — с миром духов, исполнены магического смысла. Знаменитая сцена выманивания богини солнца Аматэрасу из грота — наиболее яркий пример магии [Kojiki, I, 5–2; 73–10]. Известны случаи запрета (табу) на определенные предметы, например на огонь или на гребень [Kojiki, I, 9–5], или на действие: тот же Идзанаги не должен смотреть на Идзанами, готовую вернуться из царства мертвых [Kojiki, I, 9–3; 45—6].
Политеизм раннего синто предполагал непосредственное общение людей с духами, а не страх перед сверхъестественными существами. Такое общение выявляется тематикой самих мифов. Вполне допустима связь человека с богиней. В песне, записанной в VIII в., поется: «Я спросил девушку, что звала меня на гору Цукуба: „Кто ты?" — „Я дочь бога"». [Древние фудоки, 1969, с. 35]. Вероятно, в этом эпизоде выражен древнейший мотив связи человеческого существа с божеством, становящейся залогом плодородия. В другом случае связь зооморфного божества с земной женщиной, хотя она и кончается гибелью женщины (возможно, вследствие несоблюдения обряда очищения), рассматривается как залог рождения героя [Древние фудоки, 1969, с. 138]. Земной герой, оскорбленный божеством, вполне может покарать этого бога [Древние фудоки, 1969, с. 64].
Ни по составу, ни по действиям божества синто не предназначены для устрашения людей. Замечено, что в стране, где землетрясения и извержения — грозные повседневные явления, мифология не включает в свой состав божеств землетрясения. Зато созидательные силы природы представлены сонмом божеств. Это жизнеутверждающее восприятие окружающего мира очень важно для уяснения своеобразия местных художественных представлений. С таким восприятием связана и антропоморфизация космогонических мифов и сил стихии. В этой антропоморфизацин отчетливо проступает тенденция к «заземлению» мифологических сюжетов. В знаменитом мифе об извлечении Аматэрасу из грота проступает вера в господство в мире сил, благоприятных человеку, и в конечном счете устойчивости самого бытия человека. В свою очередь, боги в основном заняты людскими делами [Yaku, 1969; Иофан, 1974, с. 108–110].
Книга рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях второй половины XIV в. в Китае, которые привели к изгнанию чужеземных завоевателей и утверждению на престоле китайской династии Мин. Автор характеризует политическую обстановку в Китае в 50–60-х годах XIV в., выясняет причины восстаний, анализирует их движущие силы и описывает их ход, убедительно показывает феодальное перерождение руководящей группировки Чжу Юань-чжана.
Александр Андреевич Расплетин (1908–1967) — выдающийся ученый в области радиотехники и электротехники, генеральный конструктор радиоэлектронных систем зенитного управляемого ракетного оружия, академик, Герой Социалистического Труда. Главное дело его жизни — создание непроницаемой системы защиты Москвы от средств воздушного нападения — носителей атомного оружия. Его последующие разработки позволили создать эффективную систему противовоздушной обороны страны и обеспечить ее национальную безопасность. О его таланте и глубоких знаниях, крупномасштабном мышлении и внимании к мельчайшим деталям, исключительной целеустремленности и полной самоотдаче, умении руководить и принимать решения, сплачивать большие коллективы для реализации важнейших научных задач рассказывают авторы, основываясь на редких архивных материалах.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.