Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир - [101]
После разделения Китая на Северный и Южный, причем на Севере господствовали кочевнические династии, а на Юге — китайские (Сун, Ци, Лян), ситуация изменилась. Путь в Южный Китай по сухопутью теперь преграждался не только когурёсцами, на и кочевниками и, кроме того, растягивался. Морской же путь захватывал лишь часть западного побережья Кореи, пересекал Желтое море и шел на юг вдоль побережья Китая вплоть до устья р. Янцзы. Полуостров перестал быть для японцев единственными воротами на материк. К тому же запросы японцев росли. Они понимали, что истоки многих новшеств, переданных им корейцами, находятся в Китае. Это способствовало известной переориентации культурных связей в пользу китайского центра [Шао Сюньчжэн, 1955].
«Нихонги» рассказывают о том, как странствующие студенты- школяры и богословы-паломники ездили в суйский Китай. Так, в 608 г. на посольском корабле отправилось восемь таких пассажиров. Семь из них принадлежали к натурализовавшимся китайцам или их потомкам, а один был переводчиком. Судьба двоих из них неизвестна, остальные вернулись через продолжительное время—16–33 года: пятеро на посольском корабле Силлы, а один — на танском. Кроме них еще известны имена по меньшей мере пятерых путешественников, вернувшихся в 623 г. на сил- ланском посольском корабле. Такие поездки наделяли путешественников огромным авторитетом: из 13 человек, побывавших в заморских странах, трое вошли в десятку реформаторов Тайка. Другие стали советниками, крупными консультантами по вопросам конфуцианства, медицины, политики [Кимия, 1155, с. 70].
С объединением Китая, династией Тан роль китайского культурного центра стала для Японии первостепенной. Расцвет китайской культуры, активизация внешних сношений при Тан, возросший интерес японцев ко всему иноземному, особенно созвучному с бурными десятилетиями реформ Тайка, — все способствовало упрочению интереса обитателей Японских островов к Китаю.
На протяжении VII в. из Японии к танскому двору был послан ряд посольств: в 630, 653, 654, 659, 665-, 667, 669 гг., причем посольство 665 г., похоже, лишь сопровождало возвращающееся танское посольство, а посольство 667 г. не добралось до цели. Дорога в оба конца занимала один-два года и для многих оказалась роковой: из 16 послов и их заместителей пятеро умерли в пути [Кнмия, 3955, с. 75–76]. Эти посольства имели важное значение для культурного и торгового обмена.
Странствующие студенты-школяры и богословы-паломники ездили в танский Китай еще в большем количестве, чем в суйский. С 653 по 700 г. по меньшей мере 38 человек, имена которых сохра-нились, отправились в танский Китай, хотя 10 из них не доехали до цели или умерли в пути. 10 человек (включая и двух собиравшихся в Китай) ездили с теми же целями в Силлу. Среди путешественников были, например, Досё — первый апостол секты Хоссо, учение которой он перенял в Китае, Тицу и Титацу — настоятели секты Куся, Бансэки — автор книги по китайской письменности и пр. В задачу школяров не входило специальное изучение технологии. Но в пути их сопровождали лекари, живописцы, ювелиры, кузнецы, ремесленники, которым надлежало повысить свою квалификацию за границей. Китайские ученые и техники сопровождали возвращавшихся японских послов и часто натурализовались в Японии. Имена 20 таких переселенцев сохранились в японской летописи. Таким же путем прибывали в Японию китайские монахи.
Подавляющее количество культурных сокровищ, вывезенных из Китая, приходится на книги. Большинство из них буддийские. Их привозили японские путешественники, возвращаясь на родину. Судя по «Нихонкоку гэндзайсё мокуроку» (около 891 г.), почти все они написаны по-китайски (1579 экземпляров).
Другой важный род заимствований — подарки. К сожалению, сохранились сведения лишь о составе подарков, посылаемых японцами в Китай. Кроме подарков, получаемых японскими послами от китайского двора, последние были обязаны покупать в Китае вещи, нужные японскому двору. Для этой цели им отпускались специальные суммы. Трудно точно подсчитать количество и стоимость ввозимых ценностей, упоминаемых в летописи. Судя по сокровищам, сохранившимся в императорской сокровищнице Сёсоин, — культурная ценность таких вещей велика.
Из трех культурных центров на материке (Корея, Китай, Индия) значение первого в середине VII в. несколько отступило перед важностью второго (при общем возрастании их роли для Японии), а третий только-только начал воздействовать на Японию. Если не иметь в виду буддизма, занесенного в Японию из Кореи в корейско-китайской интерпретации, воздействие индийского культурного центра на японскую культуру в эту пору ощущалось наиболее слабо [Иэнага, 1972, с. 49–63]. В правление Котоку (645–654) некий пророк, по имени Дхармамарга, или Дхармаратха (яп. Хо- до), прибыл в Японию из Раджапоиха в Индии. Впрочем, возможно, что первым индийским миссионером был монах Бодхисена, прибывший в Японию в 736 г. Следы влияния индийского культурного центра просматриваются в обряде трупосожжения, в таких, казалось бы, традиционных формах, как принесение в жертву духам умерших воды, цветов, рисовых лепешек, благовоний. Многие благовония проникали на острова из Индии, Индокитая, Китая, Малайи, Аравии [Nakamura, 1961].
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.