Япония в годы войны (записки очевидца) - [89]

Или другой случай. Прибывший в составе роты обслуживания один из мичманов часто отлучался в город по делам, о которых никому не докладывал. Вскоре политрук роты заинтересовался поведением мичмана и установил, что тот якобы «коллекционирует» японские часы, скупая их по дешевке или добывая каким-то иным способом. При обыске мичмана было обнаружено около трех десятков часов различных систем, как он уверял, купленных им или «взятых в долг». Мичмана самолетом отправили во Владивосток. Генерал Деревянко приказал обойти всех часовщиков Токио и возвратить добытые часы, принеся при этом извинения.

Я потратил не менее трех суток, чтобы объехать на машине всех часовщиков. Каково было наше удивление, когда через несколько дней к штабу советской части Союзного совета пришла большая группа токийских часовщиков с благодарностью генералу Деревянко «за великодушие и хорошее воспитание подчиненных». Тут же генералу они подарили музыкальную шкатулку.

Наряду с приведенными выше мелкими случаями были, конечно, и более значительные проблемы. Во взаимоотношениях с Японией одной из самых сложных явилась проблема военнопленных. Она доставила немало хлопот соответствующим советским властям и нам, сотрудникам советского представительства в Токио.

На территории Советского Союза сразу после войны оказалось много сотен тысяч военнопленных солдат и офицеров Квантунской армии и других японских соединений. Советское правительство с самого начала в обращении с ними, как и с военнопленными любой другой страны, строго руководствовалось нормами, определенными в международных конвенциях. Пленные обеспечивались независимо от служебного положения в японской армии высококалорийным продовольственным пайком, включавшим рис, а также одеждой, обувью, медицинской помощью. Большое внимание уделялось охране их труда и здоровья, организации культурного отдыха, воспитательной работе. Впоследствии все это имело большое значение, когда японские военнопленные были репатриированы на родину. Напомню, что Советское государство проявляло заботу о военнопленных в труднейший для него период, когда только что закончилась разорительная, кровопролитная война и наш народ сам испытывал колоссальные лишения.

Единственное, что не удалось сделать сразу, – это составить и передать соответствующим японским властям точные списки, содержавшие сведения о каждом живом, раненом, убитом или. пропавшем без вести японском военнослужащем. Это было очень сложное дело, требовавшее месяцев кропотливой работы органов учета, тем более что было немало случаев умышленной смены фамилий, предоставления военнопленными ложных сведений о себе. Трудности со списками и были использованы для нагнетания в Японии антисоветской атмосферы.

Подстрекаемые местной реакцией и злостной пропагандой из-за рубежа, родственники погибших и военнопленных в одиночку и толпами стали осаждать советское представительство, требуя сведений о своих близких и отправки личных писем. В дополнение ко всему откуда-то вдруг объявились «бежавшие из советского плена», распространявшие ложные слухи, провоцировавшие смуту. В нашем представительстве пришлось открыть специальное справочное бюро, дававшее всевозможные разъяснения и ответы на запросы. Американские оккупационные власти, видя все это, потирали от удовольствия руки. Однако злопыхателям не суждено было долго торжествовать.

Первые же партии репатриантов из СССР начисто развеяли туман лжи и клеветы. Гуманное обращение советских властей с японскими военнопленными в лагерях, трудовое и демократическое воспитание, достойный подражания пример стойкости советских людей, с энтузиазмом занимавшихся восстановлением народного хозяйства, привели к тому, что вчерашние солдаты и офицеры императорской армии, воспитанные на ультранационалистических идеях и кодексе самурайской чести, сразу после возвращения на родину большими группами вливались в демократическое движение, многие вступали в КПЯ и СПЯ. И если сегодня, через 30 с лишним лет после войны, мы встретим пожилого японца, говорящего по-русски с характерным сибирским акцентом, или услышим в Японии русскую «Катюшу», увидим какие-то русские обычаи в японской семье, не будем этому удивляться. Это прежде всего добрые воспоминания о стране, где к пленному японскому солдату отнеслись с великодушием, которое оставило в его душе след на всю жизнь.

И не случайно, что реакция срочно забила тревогу. На территории Японии во всех местах въезда репатриантов из Советского Союза японская и американская службы безопасности устроили так называемые карантинные лагеря, в которых выявляли тех, кто «поддался красной пропаганде», перестал исповедовать идеи шовинизма и милитаризма, выступал за демократическое обновление Японии. Прежде чем вернуться в родной дом и встретиться с близкими и друзьями, бывшие военнопленные попадали за колючую проволоку, проводили немало дней в нетопленых бараках, пока шла проверка их лояльности, а заодно и сбор разведывательных сведений о Советском Союзе. Но запугать людей, увидевших свет новой жизни, помешать их демократическому пробуждению уже не могли ни лагеря, ни колючая проволока.