Япония в годы войны (записки очевидца) - [82]

По железным дорогам и на прибрежных пароходных линиях шло интенсивное передвижение людей и грузов. Расходилось по домам мужское население, мобилизованное в последние месяцы войны в армию и в ополчение, возвращались из эвакуации многие семьи с детьми и домашним скарбом, у всех на лицах неподдельная радость: конец войне. На железнодорожных станциях и в поездах много солдат и офицеров из местных гарнизонов. Рядовые и младшие офицеры везли с собой большие узлы с обмундированием и продуктами питания. Видимо, их старались обеспечить всем необходимым, чтобы кадровый состав армии и флота уходил со службы без обид на военных руководителей. Старшие офицеры и генералы получали в качестве выходного пособия целые грузовики армейского добра и солидное денежное пособие. Все делалось в большой спешке, точно хотели к приходу оккупационных властей показать, что армии как орудия насилия и агрессии в Японии больше не существует.

Где бы мы ни появлялись, нам задавали один и тот же, видимо, особенно волновавший жителей Хоккайдо вопрос: будут ли советские войска участвовать в оккупации Японии, какими силами и в каких районах? Многие не скрывали, что в случае прихода советских войск рассчитывают получить землю и таким образом поправить свое положение. Кое-кто из местных жителей уже знал об экономических мероприятиях советских оккупационных органов в Восточной Германии. По всему чувствовалось, что население явно симпатизирует нам. Мы порой оказывались в затруднении, так как на некоторые вопросы не могли ответить. Мы и сами не представляли себе конкретно будущей экономической политики оккупационных властей в Японии.

Город Асахигава был военным центром острова Хоккайдо. Там дислоцировался штаб 5-го фронта и размещалось ядро сухопутных сил, нацеленных на советскую Камчатку, Северный Сахалин и Приморье. Как и в других городах, здесь занимались самороспуском военных учреждений и частей, раздавали военное имущество, и продовольствие. С нами местные офицеры держали себя надменно, с плохо скрываемой злобой: к нам не подходили, потихоньку переговаривались между собой, причем по отдельным доносившимся фразам чувствовалось, что речь шла о нас. Когда мы обращались с каким-нибудь вопросом к ним, они отворачивались, злобно сжимая кулаки, ругались и плевали в землю.

На одном перекрестке города мы увидели группу молодых людей в 30-40 человек, ожидавших погрузки в стоявшие рядом машины. Все они были хорошо обмундированы, что называется, «с иголочки», у каждого в руках новенький чемодан и полевая офицерская сумка. Мы хотели подойти к ним, полагая, что это демобилизованные офицеры. Но сопровождавший нас сотрудник полиции объяснил, что это расформированный отряд смертников и беседовать с ними опасно. На вопрос, что с ними будет в дальнейшем, он ответил, что многие смертники, узнав о капитуляции, покончили с собой. Часть из них якобы отказалась повиноваться и с оружием в руках отправилась в Токио, чтобы расправиться с теми, кто допустил капитуляцию. Как он полагает, среди членов данной группы будет проведена разъяснительная работа о целях установления мира, их долге перед императором и страной, о правильном отношении к оккупационным властям. Наиболее спокойных и уравновешенных отпустят домой, а неисправимых на некоторое время изолируют от населения. Сопровождавший рассказал, что при увольнении из частей специального назначения все они получили большие денежные оклады. Все равно многие сделают себе харакири, как только израсходуют эти деньги, сказал сопровождавший, так как заниматься нормальным трудом они уже не могут.

В городе Муроран мы встретились с представителями администрации артиллерийского арсенала. Арсенал был крупным, многоотраслевым предприятием смешанного характера: две трети основного капитала принадлежали государству, одна треть — частным акционерам. Арсенал работал на привозном (из Маньчжурии и Кореи) сырье и местном угле, добываемом на Хоккайдо в шахтах Юбари. До и во время войны арсенал давал баснословные прибыли держателям акций. 22 тыс. рабочих жили здесь в довольно сносных условиях. Весной 1945 г. в результате нескольких воздушных налетов резко сократился выпуск вооружения. С началом войны с Советским Союзом владельцы поняли, что предприятие ожидает полный крах. Было отдано распоряжение произвести демонтаж основного оборудования, вывезти и спрятать запасы стали и чугуна. Несколько эшелонов готовой продукции были сброшены в море, взорваны подъездные пути и туннели, уничтожена документация. Администрация арсенала начала массовые увольнения рабочих без выходного пособия.

Когда мы с товарищем по поездке решили пройти в цехи и на склады, нас стали запугивать тем, что в среде рабочих сильна ненависть к Советскому Союзу, и даже снарядили целый эскорт сопровождающих. Однако, осматривая литейный, кузнечный и сборочный цехи, мы заметили, что рабочие охотно вступали в беседы о войне, рассказывали о событиях на заводе. Они все время посматривали на сопровождающих, которые подавали какие-то непонятные знаки рабочим, что-то записывали в блокноты, все время посылали в управление завода гонцов с поручениями. Когда мы попросили оставить нас одних, тут же завязалась беседа, из которой мы узнали о растаскивании арсенала.