Япония в годы войны (записки очевидца) - [4]

До 1941 г. в порту Цуруга находилось советское консульство с минимальным штатом (один-два сотрудника). Япония, в свою очередь, имела такое же консульство в Чите. При советском консульстве в Цуруге работал переводчиком японец Номура, хорошо знавший русский язык По многим признакам можно было догадаться, что Номура тесно связан с местной полицией и подробно информирует ее обо всех проезжающих через Цуругу советских гражданах. В 1941 г., в связи с ухудшением отношений между нашими странами, консульства в Цуругу и Чите были закрыты. Однако Номура продолжал выдавать себя за сотрудника советского консульства, регулярно встречал прибывавших из СССР пассажиров, помогал им в приобретении билетов и отправке багажа до Токио.

Когда портовые власти разрешали советскому пассажиру сойти с парохода на берег, к нему обычно подходил Номура. Представившись исполняющим обязанности советского консула, он старался вызвать на откровенный разговор, обычно задавая стандартный вопрос: «Как дела у нас на Родине?» Прямо так и говорил: «у нас на Родине». Большинство наших людей знали об этих «чудачествах» Номура и вели себя соответственно, но некоторые все же попадались на его удочку. Надо сказать, что Номура хорошо знал обстановку в СССР: он регулярно слушал советское радио, обрабатывал прессу на русском языке, допрашивал советских рыбаков, если случалось, что они терпели бедствие на море и их прибивало к берегам Японии.

Иногда Номура совершал действия и поступки, трудно объяснимые для всех нас. Он охотно делился с приезжими из СССР последними новостями о событиях в мире и Японии, давал полезные советы, помогал своим знанием языка. Перед тем как посадить дипломата или другого нашего сотрудника в поезд, он покупал японскую газету и, передавая ее, обращал внимание на ту или иную статью и добавлял: почитайте, для вас это будет интересно. Но нередко Номура делал такие заявления, которые могли привести в замешательство кого угодно.

Например, в сентябре 1941 г., когда группа советских работников возвращалась в Токио, Номура, вручая ей железнодорожные билеты, сказал, что до Токио можно ехать только северным маршрутом, так как японское командование готовится-де к войне в Южных морях и усиленно ведет переброску войск и боевой техники по южной дороге. Естественно, что это сообщение могло быть и умной дезинформацией, но и одновременно походило на правду. В словах и действиях Номура зачастую очень трудно было уловить, говорит ли он правду или провоцирует наших людей. Несомненно было одно, что, как опытному полицейскому, Номура, несмотря на строгий режим в стране, было разрешено общаться с иностранцами. Благодаря этому он точно знал, что за иностранец прибыл в Японию, в какой степени знает язык. И все же это был необычный японец и странный полицейский. Еще об одном случае поведения Номура уже в дни войны я расскажу ниже.

Мой первый приезд в Японию совпал с рядом событий, оставшихся надолго в памяти. Япония продолжала войну в Китае и расширяла вооруженную экспансию в Азии. Одновременно она вела ожесточенную торговую и финансовую войну с империалистами США и Англии, готовую перерасти в вооруженное столкновение. В то же самое время блок фашистских государств, окончательно сложившийся после заключения в Берлине в сентябре 1940 г. «Тройственного пакта», лихорадочно готовился к нападению на Советский Союз.

Одним из памятных событий тех дней была встреча в конце апреля 1941 г. министра иностранных дел Японии И. Мацуока, возвратившегося из поездки в Германию, где он вел переговоры с Гитлером и Риббентропом о согласованных действиях Германии и Японии на случай войны с Советским Союзом. По пути из Берлина в Токио Мацуока остановился в Москве, где 13 апреля состоялось подписание пакта о нейтралитете.

На аэродроме в Токио Мацуока и сопровождающим его лицам была устроена пышная встреча. За 30 минут до прибытия его самолета в аэропорту Ханэда собрались члены японского правительства, высокопоставленные военные чины, иностранные дипломаты, журналистский корпус. Германские дипломаты торжествовали, считая, что поездка Мацуока в Берлин – их победа. Как только самолет приземлился и подрулил к зданию аэропорта, немцы первыми устремились к нему. Впереди гордо, при всех орденах и регалиях, вышагивал немецкий посол генерал Отт.

Выйдя из самолета, Мацуока низко раскланялся со встречающими его представителями японской знати и генералами. Торжественная улыбка не сходила с лица главы японской дипломатии, выигравшего, как ему казалось, ответственный раунд переговоров. Армия журналистов и фоторепортеров дружно встретила появление Мацуока треском съемочных камер, вспышками магния. Советский посол К. А. Сметанин, другие советские дипломаты, корреспондент ТАСС держались на дистанции официального приличия, не выказывая особого ликования по поводу приезда Мацуока.

Среди встречавших иностранных дипломатов и журналистов можно было увидеть и немецкого журналиста Рихарда Зорге, всегда в окружении иностранцев и японцев. Он выделялся своим деловым видом и приветливым взглядом, статной фигурой. Зорге немного прихрамывал. Как мы теперь знаем, это был обычный трудовой день советского разведчика. Вскоре после возвращения Мацуока в Токио Советскому правительству и командованию РККА из донесения Р. Зорге стало известно, что основной целью визита Мацуока в Берлин был сговор о военном разделе Советского Союза.