Япония в годы войны (записки очевидца) - [30]

Японцы любят световую рекламу, широко пользуются стенными плакатами, газетой «больших иероглифов», именуемых в Китае «дацзыбао». В годы войны часто можно было видеть, как свободные от работы японцы часами простаивали перед зданием редакции «Асахи», где световое табло сообщало последние военные новости. Иностранцы с интересом наблюдали за этой стихийно собиравшейся толпой, следили за ее реакцией на последние новости. Известия с советско-германского фронта появлялись крайне редко, однако интерес к ним всегда был огромный.

Контакты советского посольства с японскими учреждениями и частными лицами во время войны были весьма ограниченны. Японские руководители настойчиво требовали, чтобы все сношения советского посольства и консульского отдела осуществлялись только через русскую секцию министерства иностранных дел Японии. Что касается личных контактов с японцами, их не допускали японские органы безопасности.

По долгу службы мне чаще других приходилось иметь дело с японскими учреждениями и полицией. Как представитель советского посольства, я старался в таких случаях проявлять необходимые такт и терпение, не повышать голоса и не хлопать дверью, даже когда сталкивался с грубостью чиновников или когда переговоры заходили в тупик. Следуя японским национальным обычаям, я раскланивался и уходил, а на другой день снова возвращался и поднимал интересовавшие посольство проблемы. После нескольких таких посещений некоторые вопросы удавалось решить, но многие оставались нерешенными.

В целом отношение японских официальных лиц к советским учреждениям и их представителям в первые месяцы и годы войны было недружелюбным, а иногда и прямо-таки издевательским. Замаскированная и открытая враждебность, которая стала основным элементом отношений японских властей, осложняла нашу жизнь и деятельность.

Выше упоминалось, что налеты авиации США на Японию вызвали необходимость строительства на территорий нашего посольства бомбоубежища. С ведома МИДа СССР было направлено соответствующее письмо в японский МИД. Типовой проект убежища был разработан в Москве, а прибывший в Токио инженер сделал привязку проекта к территории посольства. Руководство японского МИДа отнеслось к нашей просьбе с неодобрением, заявив, что ни одно иностранное посольство, в том числе немецкое и итальянское, с подобной просьбой к ним не обращалось. После двух-трех бесед с ответственным работником европейского отдела МИДа Японии, протекавших в обстановке открытой неприязни, нам наконец была указана строительная фирма, выделены материалы, согласованы стоимость и сроки строительства.

По договоренности убежище должны были построить к 1 января 1943 г. Однако проходили месяцы, а строительство не начиналось. Минул год после подачи нашей заявки, а дело совсем не двигалось. Под различными предлогами фирма] срывала работы: то не было нужных материалов или специалистов, то нам заявляли о несоответствии первоначального проекта и расчетов на месте. В ходе строительства неизвестно откуда появились сточные воды, обнаружился труднопроходимый каменистый пласт, возникли десятки других препятствий. В результате вместо запланированных шести месяцев убежище строилось более двух лет. Работы шли и в период, когда уже начались массовые воздушные налеты на Токио.

Перед самым окончанием строительства японские рабочие вдруг не вышли на работу. Нам объяснили, что они якобы не хотят строить убежище для посольства страны, правительство которой нелояльно к японскому народу. Было нетрудно понять, что этот саботаж организован самими официальными властями, надеявшимися таким способом оказать на нас определенное давление. Позднее от рабочих нам стало известно, что власти просто вынудили их не выходить на работу, изобразив это как забастовку. Истинная подоплека провокации видна хотя бы из того, что с начала войны забастовки в Японии были строжайше запрещены. После первого крупного налета на Токио в ноябре 1944 г. коллективу советских сотрудников пришлось достраивать убежище своими силами.

Или вот еще один пример. В. начале 1943 г. наше посольство обратилось в японский МИД с просьбой о предоставлении надежного места для эвакуации семей работников советских учреждений в Токио. Формально это ходатайство не было отклонено, его просто отложили. Мотивируя затяжку с ответом, чиновники японского МИДа приводили в оправдание такой «веский» довод: войну на Тихом океане развязали англичане и американцы, поэтому японцы не обязаны брать на себя ответственность за безопасность советских дипломатов и членов их семей. Решение вопроса об эвакуации затянулось почти на два года. Место эвакуации дважды менялось, условия проживания там эвакуированных семей были тяжелыми, поездки туда работников посольства были сопряжены со множеством трудностей.

Одной из самых острых для нас была проблема продовольственная. Нам и членам возвратившихся в Токио семей приходилось довольствоваться продуктами, выдававшимися по карточной системе. Рестораны, столовые и закусочные в подавляющем большинстве были закрыты, а те, которые еще функционировали, обслуживали только официально прикрепленных лиц. В общепринятом смысле «черного рынка» в Токио не существовало. Если и велась нелегальная торговля, нам она была не доступна. Закупать продукты в деревне мы не могли, поскольку нам не разрешали выезжать из города за пределы 25-мильной зоны, а крестьянам запрещалось под страхом сурового наказания продавать продукты на сторону.