Япония в эпоху Хэйан (794-1185) - [4]
Во второй половине X столетия в Японии происходит дальнейшее развитие литературных жанров и наиболее известные авторы предпочитали обращаться к различным жанрам. Всё это в немалой степени поспособствовало тому, что к XI веку массив текстов, созданных японцами, оказался весьма многочисленным. Более того, японцами были накоплены обширные знания в области китайской литературы, что позволило перейти на более высокий качественный уровень осмысления своего письменного наследия.
В общем идея составления собраний образцов для написания письменных творений не оставляла японских авторов несколько столетий. Но самым Известным в этом плане собранием по праву считается «Хонтё мондзуй» (Литературные стили нашей страны), которое было составлено в промежутке между 1037 и 1045 годами.
На сегодняшний день в рамках расширения предметного поля исторических исследований отношение к древним и средневековым историческим источникам в японской историографии характеризуется значительной гетерогенностью. Наряду с новыми подходами, сформулированными в рамках истории идей, истории представлений и истории ментальностей, продолжают доминировать черты, присущие классическому источниковедению, традиционной филологической критике или лингвистическим построениям. Однако за последние полтора десятилетия в японской историографии несомненно наметился прогресс в изучении «подлинной» истории эпохи Хэйан, и в работах отдельных исследователей различные подходы к изучению исторических источников комбинируются, более или менее удачно дополняя друг друга[16].
При составлении хрестоматии были поставлены следующие задачи, обусловленные практической значимостью данного издания:
• во-первых, представленная работа способствует восполнению различных пробелов в исследованиях по истории периода Хэйан, а положения и выводы, содержащиеся в ней, могут быть полезны исследователям, изучающим историю и культуру Японии в древности и средневековье;
• во-вторых, собранный фактический материал в совокупности с текстами периода Хэйан целесообразно использовать при подготовке учебных пособий по истории и источниковедению истории Японии в древний и средневековый периоды, лекционных курсов и семинарских занятий в высших учебных заведениях;
• в-третьих, представленные в хрестоматии хэйанские тексты могут послужить основой для составления учебного пособия по классическому японскому языку эпохи Хэйан;
• наконец, в-четвертых, данная работа может послужить хорошим подспорьем при написании студентами курсовых и дипломных работ по истории древней и средневековой Японии.
Как известно, историк не может существовать без «источника», ибо в основе любой исследовательской стратегии лежат принципы и методы извлечения данных о человеке и обществе из исторических источников[17], важнейшее место среди которых, по праву, занимают письменные источники. Материал, необходимый для изучения исторического сознания далеких эпох, могут предоставить самые разные тексты. Строго говоря, он содержится везде, где говориться о прошлом или осмысливается настоящее для авторов или составителей памятников. Для истории древней и средневековой Японии, разумеется, наиболее полно он представлен в собственно «исторических» произведениях — государственных хрониках, сводных исторических трудах, указах государя, распоряжениях Большого государственного совета, докладных записках и т. д. Однако только количественный подход, неизбежно придающий исследованию социологический характер, в данном случае, кажется, не слишком себя оправдывает, поскольку каждый памятник исторической мысли уникален и может рассматриваться самостоятельно. Более продуктивным в этом смысле представляется сочетание количественного и качественного анализа, когда происходит интенсивное изучение каждого конкретного сочинения. С одной стороны, такой подход позволяет обнаружить то общее, что характеризует историческое сознание эпохи в целом. С другой стороны, максимально персонифицировать предмет исследования и наполнить безликие надличностные категории индивидуальным содержанием, увидеть, как общие культурные модели функционируют в умах различных людей.
Ниже публикуются комментированные переводы нескольких разножанровых произведений периода Хэйан[18]. При отборе текстов для перевода за основу были взяты два литературных собрания:
1. «Хонтё мондзуй» (Литературные стили нашей страны, сер. XI в.)[19] — антология изящной словесности, составленная знаменитым конфуцианским учёным и государственным деятелем Фудзивара-но Акихира (989?-1066);
2. «Годансё» (Записи и размышления О[э-но Масафуса], нач. XII в.) — собрание историй из придворной жизни, созданное знаменитым литератором Оэ-но Масафуса (1041–1111) и записанное его учеником Фудзивара-но Санэканэ (1085–1112).
Японские исследователи предполагают, что прототипом и важнейшим источником при составлении «Хонтё мондзуй» (14 свитков) была «Тан вэнь цуй» («Литературный стили эпохи Там»), составленная в 1011 году группой китайских придворных ученых под руководством Яо Сюня. До нашего времени текст «Тан вэнь цуй» полностью не сохранился и в этом заключается основная причина невозможности осуществления сопоставительного анализа «Тан вэнь цуй» и «Хонтё мондзуй» на предмет соответствия их жанровой специфики. Однако сохранившиеся свидетельства исторического свойства позволяют предположить, что источником вдохновения для составителей «Тан вэнь цуй» послужила литературная антология «Вэнь сюань».
Император и его аристократическое окружение, институты власти и заговоры, внешняя политика и стиль жизни, восприятие пространства и времени, мифы и религия… Почему Япония называется Японией? Отчего японцы отказались пить молоко? Почему японцы уважают ученых? Обо всем этом и о многом другом — в самом подробном изложении, какое только существует на европейских языках.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.