Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - [6]

с именем Османа, а также чеканить османскую монету²⁵, что являлось важнейшим атрибутом государственности и политической независимости правителя²⁶. Согласно Ашык-паша-заде, в Караджа Хисаре поселились многие приехавшие сюда мусульмане, превратившие местные христианские церкви в мечети и попросившие у Османа назначить в городе кадия (мусульманского судью)²⁷. На самом деле Османский бейлик в начальный период своей истории был довольно слаб политически. Так, чтобы избежать натиска своего более сильного соседа — бейлика Гермиян, Осман был вынужден вступить под покровительство бея эмирата Хамид — Дюндара²⁸. Приходилось ему, по-видимому, считаться и с властью ильханов в Конье²⁹.

Военные предприятия Османа в его бейлике осуществлялись первоначально с помощью сильного конного ополчения, изначально связанного с племенными структурами, а затем включившего в себя постоянно прибывающих на границы воинов-гази из внутренних земель Анатолии. Конное войско Османа отличалось высокими боевыми качествами, было чрезвычайно мобильно и обладало не слишком большой численностью, действуя подчас против превосходящих сил противника с помощью высоко ценимой у тюркских кочевников военной хитрости.

Желая, по всей вероятности, избежать борьбы за верховную власть в бейлике, Осман еще при своей жизни назначил своим преемником своего сына Орхана. Сохранившаяся вакуфная грамота, выданная от имени Орхана, а также монета с его именем, отчеканенная в 1324 г., мюльковая грамота жены Орхана, Аспортче-хатун, где еще упоминается имя Османа, говорят о том, что Осман в 1324 г. был еще жив³⁰.

Ашык-паша-заде оставил нам любопытное сообщение об «имуществе», оставшемся после смерти Османа. Это были потник, который кладут под седло лошади, янчык (боковые прикрытия для лошади), солонка, футляр для ложки, туркменские сапоги из тонкой сафьяновой кожи, несколько лошадей и несколько лично принадлежавших ему стад овец, пасшихся неподалеку от Бурсы (виз. Пруса), а кроме того несколько скаковых лошадей, содержавшихся в Султанёню, и несколько пар волов для кибиток. Этот бей-воин, по словам историка, не накопил ни золота, ни серебра, оставив после себя завоеванные им земли³¹.

Перед нами, таким образом, предстает типичный образ правителя «в седле», не имеющего казны и постоянной столицы, а также сформировавшегося и отделившегося от общей массы населения государственного чиновничьего аппарата. Административные дела решались при Османе на совете бея, куда входило его ближайшее военное окружение, старейшины и представители официального ислама и суфийские шейхи.

Помимо военных отрядов, состоявших из всадников племенного ополчения и примкнувших к ним борцов за веру — гази, Осман имел при себе собственную конную дружину, составленную из нукеров — продолжение старой кочевнической традиции, уходящей корнями в центральноазиатское кочевое прошлое³². У монголов нукер являлся свободным воином, служившим своему вождю, становившемуся для него «законным» господином, государем. Именно своих дружинников-нукеров Осман назначал комендантами завоеванных у византийцев крепостей и городских поселений³³.

Пришедший на смену Осману его сын Орхан (ок. 1324–1360) продолжил завоевательную политику своего отца. В период его правления Османский бейлик встал в ряд эгейских бейликов (эмиратов), обрел основные черты мусульманской государственного образования и начал играть заметную роль в политической истории северо-западной части Малой Азии. На военную силу османского бея обратили внимание византийские императоры, завязавшие с ним дипломатические, политические и военные контакты. Первым крупным успехом османов стало завоевание ими византийской Прусы (тур. Бурса). С именем Орхана связаны два важнейших военных успеха — в 1331 г. им была захвачена византийская Никея (тур. Изник), а в 1337 г. — Никомедия (тур. Измид).

Стоящий во главе османского бейлика Орхан, в описании Ахмеди, уже не предводитель отрядов, совершающих грабительские рейды (акыны), а ревностный мусульманин, ведущий со своими воинами священную войну за веру — газа:

Ревнители веры громили врага,

И грозный акын превращен был в газа.

Неверных с обжитых им мест изгоняли,

Закон шариата, ислам утверждали³⁴.

Война с неверными, по Ахмеди, происходит при активной поддержке представителей ислама:

К Орхану те шли, кто с наукой знаком,

Стал прахом кафир их усердным трудом.

Язычника капища, где б ни нашли,

С землею равняли — Создатель Один!

С тех пор долгом веры всем стала война,

Дала всем одежду святая борьба³⁵.

Удачливость, военные успехи, приносящие богатую добычу воинам-гази, поднимали авторитет Орхана, укрепляли его верховную власть, привлекали в его бейлик всех, кто искал себе благосостояние и славу воинов ислама. И это также отражено в дестане Ахмеди:

Пять-шесть крепостей покорились гази,

Сколь много земель захватили они!

Бог дал падишахство Орхану за то.

Воспрянул ислам попеченьем его.

Воспрянул в короткое время народ,

Был бедным, в царя обратился вдруг он.

Удачей Орхана сам Бог одарил,

Взял Бурсу Орхан и ее укрепил³⁶.

Византийский двор в Константинополе долго не верил в возможность падения хорошо укрепленной Прусы под натиском войска рядового тюркского князька и не спешил с оказанием военной помощи осажденным. К тому же в это время в византийской столице были заняты борьбой за власть, которая разгорелась между двумя Андрониками — дедом и внуком. Однако Пруса, длительное время выдерживавшая осаду, все же была вынуждена сдаться