Янтарный ангел - [6]

Фотография с девушкой ее совершенно не заинтересовала, и она лишь бросила на нее мимолетный взгляд, после чего вернула брату. Зато выцветшая карточка, сделанная черт знает сколько лет назад, вызвала бурную реакцию.

– Я просто обязана показать это Магистру. – Катерина разве что не подпрыгивала от нетерпения. Руки ее заметно подрагивали, зрачки расширились. – Откуда она у тебя? Только не говори, что в тебе тоже проснулись гены прабабки.

– Я не ношу с собой колоду карт Таро и не рисую пентаграммы на кладбище, если ты об этом.

– Братик, я ведь не называю тебя мусорщиком, копающимся в чужом грязном белье. Вот и ты будь любезен уважать мой выбор, – оскорбилась она.

Катерина очень остро реагировала, если кто-то начинал сомневаться в нормальности ее увлечений.

Несколько лет назад она откопала на чердаке дома, доставшегося отцу в наследство, дневники старухи, которая приходилась им с Евгением прабабкой. Несколько тетрадей, исписанных убористым почерком, повествовали о жизни деревенской ведуньи. Были там обряды и ритуалы со странными, а порой и страшными названиями, как, например: «Десять чертей на десять дел из пекла вызвать да удерж над ними иметь».

По рассказам деревенских, умирала бабуля тяжко. Мужикам пришлось разбирать крышу, дабы соблюсти какой-то древний ритуал и отпустить черную душу несчастной.

Верить в это или нет, каждый решает сам.

Катерина поверила.

Более того, убедила себя в том, что дар от прабабки перешел именно к ней. Так ей внушил загадочный Магистр, с которым она познакомилась на одном из магических форумов – их теперь развелась тьма-тьмущая.

– Можешь оставить мне эту фотку до завтра? Ты ведь не собираешься ехать утром в аэропорт, чтобы помахать матери ручкой? – Катя уже забыла, что собиралась обижаться. И, не дожидаясь ответа, затараторила: – Я так и думала. Уверена, что родительница не расстроится. Кстати, ты не рассказал, откуда у тебя это фото.

Евгений и сам не заметил, как сестра стянула с него ветровку и усадила за столом на кухне.

– Ты же не отстанешь, пока не расскажу?

Щелчок вскипевшего чайника прозвучал как выстрел. Евгений и Катя синхронно вздрогнули.

Девушка разлила кипяток по чашкам и бросила в каждую заварочный пакетик.

– Ну и как тебе история?

– Ты точно ничего не выдумал? – недоверчиво переспросила Катерина.

– Я думал, что ты веришь во всю эту чертовщину.

– Подожди минутку, – вместо ответа бросила она и вышла из кухни, вернувшись через минуту со стопкой распечаток. Выбрала несколько листов и протянула брату: – Вот, почитай.

– Прямо сейчас? Я, если честно, спешу. – Краснову не нравился фанатичный блеск в глазах сестры. – Может, в другой раз?

– Возьми с собой, дома изучишь, – настаивала она. – И если ты не копался в моих вещах, а я знаю, что ты этого не делал, то все более чем странно. Можно мне еще раз взглянуть на второе фото?

Молодой человек достал снимок и, прежде чем передать сестре, задержался на нем взглядом.

Внимание его привлекла надпись, которой он не заметил раньше. Похоже, кто-то окунул палец в красную краску и неровными печатными буквами вывел: «Ты не моя мама».

– Что означает надпись, я не знаю.

– Какая надпись? – переспросила Катерина, рассматривая изображение. – Здесь ничего нет.

– Ну вот же. – Евгений указал в то место, где секунду назад были буквы.

Надпись исчезла!

– Видимо, показалось. Заработался.

Катерина понимающе кивнула и вернула ему фотографию.

Елизавета Петровна

Она не любила яркого света, поэтому задергивала плотные шторы и часами просиживала в полумраке своей огромной пустой квартиры. Никому не нужная старуха. Кто-то считал, что она давно спятила, а некоторые и вовсе были уверены – умерла.

Иногда она сама начинала сомневаться в реальности собственного бытия.

Вдруг все, что происходило когда-то, просто дурной сон? Или у нее уже начался маразм? Если верить умным книжкам и телепередачам о здоровье, так в ее возрасте можно забыть и собственное имя. На восьмом десятке – пора. Вот только память ее еще пока не подводила. Она бы и рада забыть кое-что из своего прошлого, да вот не забывается.

Но если она все еще жива и относительно здорова, разве можно хоронить себя?

Нет. Елизавета Старостина еще покоптит грешное небо.

Не зря ей дан второй шанс.

– Елизавета Петровна, – белокурая девушка сняла манжету тонометра с ее руки, – в вашем возрасте вредно так волноваться. Давление зашкаливает.

– Во-первых, называй меня бабушка, я ведь просила. А во-вторых, в моем возрасте вредно абсолютно все и даже просто жить. Но поверь мне, дорогая, умирать очень не хочется.

Она опустила рукав черного платья и с нежностью посмотрела на внучку. Ей хотелось верить, что она все сделала правильно. У нее был выбор: прожить всю жизнь в одиночестве и сгнить в этой клетке либо…

А был ли выбор на самом деле? Пожалуй, она впервые над этим задумалась только теперь. И по всему выходило, что она ничего не решала. Вот тут и поверишь в судьбу, когда она так сведет пути-дороги, что впору только удивляться: от чего всегда убегал, само тебя находит. Она прожила всю жизнь с уверенностью, что тогда поступила правильно, не было у нее другого выхода. Так неужели ошиблась? Тот человек обещал, что поможет ей. И она поверила. Жить без веры – значит не жить вовсе.