Янтарное имя - [25]

Ровно в полдень Хено ввели в молельню. Растар обратил внимание, что менестрель спокоен, но при этом сильно погружен в себя, словно предстоящее действо совсем его не касается и не интересует.

Повинуясь слову Эллери, Хено лег в круг лицом вниз, головой к алтарю, и раскинул руки крестом. Эллери опустился на колени у него в головах, громко читая Pater Noster. Потом зажег кадильницу от свечи с алтаря, в другую руку взял освященные травы и пошел вокруг лежащего по меловой черте.

– Изыди, блуждающий дух, не ведающий покоя…. Изыди, тень бестелесная, плотью сей завладевшая не по праву…. Изыди, творение Господне, что Творца своего не ведает…. Изыди, голос, что смущает малых сих…. Изыди, смерти лишенный, к жизни непричастный…. Изыди, огнь ночной, что манит в трясину….

Изыди, тот, что по ту сторону добра и зла…. Изыди, наваждением повелевающий…. Изыди….

Сначала просто ничего не было. Менестрель лежал спокойно, хотя экзорцизм всегда заставляет дергаться того, кто ему подвергается. Не обязательно, конечно, биться в корчах, как при изгнании злого демона, но ведь и не лежать же, как…. как, прости Господи, на плоской крыше под жарким солнцем!

– Властью, данной мне от Господа, размыкаю кольцо и разрываю узы, силой, что дарует мне вера моя, сковываю силу неземную и власть нелюдскую. Да останется живое с живым, дух же бесплотный да уйдет туда, откуда явился! – Последние слова Эллери проговорил, сам уже глубоко сомневаясь в их действенности. – Amen!

Едва уловимый стон слетел с губ лежащего (или это только показалось Растару?) – и ало-золотое свечение возникло вокруг распростертого на полу тела, быстро разрастаясь и делаясь ярче.

Из рядов квентинцев раздались возгласы ужаса. Эллери выронил кадильницу и забормотал молитву. Растар рад был бы сделать то же самое, но язык его будто примерз к гортани. А сияние тем временем уже заполонило весь круг, совершенно скрыв тело, огненной полусферой отделив его от взглядов собравшихся в молельне….

И снова ушей Растара коснулся то ли стон, то ли вскрик. С трудом подняв руку, он сотворил крестное знамение. Словно повинуясь этому знаку, сияние начало меркнуть, постепенно стекаясь к голове лежащего. Вот едва уловимо проступили очертания тела…. и новые вскрики ужаса огласили молельню. Ибо чем менее ярким делалось сияние, тем яснее было, что лежащий в кругу – вовсе не менестрель Хено, и даже одежда на нем совсем другая.

Сияние еще не погасло окончательно, а тело в кругу уже зашевелилось, меняя позу. Растар машинально отметил, что первым движением рука распростертого в кругу словно подгребла что-то у лица и спрятала на грудь, под одежду…. Затем он потянулся, перевернулся на бок и, наконец, уселся на пол в центре круга, окидывая молельню полубезумным взглядом.

Мальчишка-подросток – так сначала показалось Растару, – в линялых голубых шароварах, похожих на восточные, в ядовито розовой бесформенной куртке, подбитой вроде бы ватой, и каких-то чудных белых башмаках, словно вылитых вместе с толстой подметкой из странной смолы. И худющий – одежда болталась на нем, как на вешалке. Бледное, словно никогда не знавшее света, лицо, острые обтянутые скулы, слипшиеся волосы цвета пыли едва прикрывают шею….

– Эльфь поганая! – прогремел на всю молельню гневный и возмущенный голос Эллери.

Растар торопливо включил зрение души и обомлел: аура сидящего в кругу была той самой, серебристой, только теперь еще и рассыпАлась яркими алмазными искрами. И при этом казалась словно надорванной сразу в двух местах.

Проклятое создание! Даже дважды проклятое!

Медленно и высокомерно создание перевело взгляд на Эллери.

Сверкнули темные глаза.

– Лет триста назад, – прозвенел в ответ чуть хрипловатый, но несомненно, женский голос, – тот, кто назвал бы эльфью Лань Владычицу Песен, очень быстро пожалел бы о своем длинном языке! А сейчас, черт дери, даже такое оскорбление приходится спускать….

От этих слов у всех, находившихся в молельне, похоже, случился столбняк. Странная женщина, назвавшая себя Ланью, поднялась на ноги, неуловимым движением расстегнула свою шутовскую куртку.

– Надо же, куда меня занесло! Н-да, всякое со мной случалось, но чтоб настолько плохо….

– Стоять, дьявольское отродье! – Эллери торопливо осенил ее наперсным крестом, когда она занесла ногу за край мелового круга.

Она окинула его таким взглядом, что Эллери невольно поежился. Только сейчас Растар обратил внимание, что эти двое чем-то схожи. Скорее всего, выражением лиц – и так странно было видеть на тонком бесцветном девичьем лице то же выражение безжалостного и высокомерного упорства!

– Да пошел ты в баню…. экзорцист! – последнее слово она произнесла как особо неприличное ругательство. – Раз уж силу сковал, так дай хоть руки-ноги размять. И не трясись ты так, никуда я от тебя не денусь. Могла бы – уже три минуты назад делась бы….

С этими словами она неторопливо пошла по молельне, разглядывая вырезанные из дерева фигуры святых, украшавшие стены. Квентинцы шарахались от нее, а она ухмылялась.

– Так что, в пыточный зал ее? – негромко и нервно спросил Растар, косясь на Эллери.

– Бесполезно, – так же негромко ответил он. – Это не ваша киари, а лайя, высшая эльфь. Она просто отключит боль. А надавим слишком сильно – остановит сердце.