Янтарная сакма - [15]
— Эх, великая княгиня! — Тут исповедник перешёл на греческий язык, сильно сдобренный латынью: — Сур анни тае абсурда ан киликие ен...
Софья налилась кровью от грудей ко лбу и дёрнула исповедника за бороду вниз. Да успела ещё подставить ему под нос край высокой прялки. Об тот край и резнулся носом грек, от чего из носа пустил юшку.
— Попробуй мне ещё раз сказать, что русские — дураки и не видят под ногами глиняной посуды, а предпочитают хлебать похлёбку из собственных ладоней... Пошёл к себе!
Исповедник, зажавши нос, выскользнул из Софьиной хоромины.
А он, собственно, был прав. Великий князь тем оглушительным назначением в наследники своего внука погнал в стан своих супротивников опору государства — малые боярские роды. Они хоть и чтутся «малыми», но их вдесятеро больше, чем великих родов...
Теперь Софье оставалось только что извести мужнина внука Дмитрия и посадить на московский престол своего сына Василия. Таковский план был. Его поддерживали почти все малые боярские роды. Ибо им пришлось бы друг друга резать, топчась на малом пространстве у престола. А их самих потом вырежут великие боярские роды. Не сами, нет. Сами те сабельками не машут. Наведут на Москву крымчаков или, не приведи господь, казанцев — от где живодёры клятые!
А сядет великим князем сын Василий от Софьи — всё пойдёт, как и шло. Тихо, благочестиво. Не в урон малым боярам, а в пользу. Осталась самая толика — денег раздобыть. Вотчины дать можно, пустых земель на Руси вон оно сколько — лежат втуне. Денег нет на Руси! А без денег и земля не родит...
И правда, войну, что ли, затеять? Хоть бы с литвинами? Но опять платить надобно: ополчению — кормовые, иноземным рейтарам — боевые двойные оклады... Татарам только платить не надо: если их на войну позвать, так они и сами своё возьмут. А На корм для коней денег? А повозочным?.. Господи, порви ты этот нищий, безденежный круг!
Софья подошла к хоромному киоту, поправила неугасимую лампадку, подлила льняного масла. Перекрестилась.
А внизу вдруг затопали грубые сапоги, охнула в испуге кухонная баба. Зычный немецкий голос проорал:
— Кто в доме сем есть — на выход! Ком, ком, шнеллер!..
...Через сутки бешеного конского гона на шести крытых возках великая княгиня Софья и сын её старший, Василий, уже большой отрок, вино пробовавший не единожды, оказались за толстыми воротами тихого, неприметного монастыря. Где-то в глухих лесах на северных землях да в трёх тёмных, сырых горницах, при мужской прислуге. А окрест монастыря встал охранным постоем полк иноземных рейтар.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
На следующий день Проня слегка припоздал на Голутву. А на Голутве, видать, ругались уже долго, от рассвета, и ругань игумена с возчиками достигла небес. Оттуда громыхнуло, брызнул дождичек. Возчики кинулись под телеги, игумен притулился под скатом надворотной крыши — там, где стоял Проня.
— А тебе, хожалый, чего надобно? — опять взъярился игумен, хватая Проню за ворот.
— Денег тебе хочу дать, святой отец, — смиренно поклонился Проня. — Как раз хватит с этими возчиками провести расчёт. А уж когда послезавтра, в воскресенье, приедет сюда великий князь, он тебя, игумен, не обнесёт деньгой. И не полушки к тебе в карман посыплются, а полновесное серебро. Вот такое. — Проня разжал ладонь, показал большой динарий серебра и тут же опустил монету в свой карман.
Игумен ахнул, втолкнул Проню в ворота, на малый двор, затряс его головой о поручни крыльца.
— Ты, игумен, хоть подумай, кого трясёшь, — возразил на битьё Проня Смолянов. — Я занесён в первый разряд псковских купцов самим великим князем Московским, а ты меня по холке...
Игумен быстро оглянулся и утолокал Проню в сени, а оттуда и в избу. Шикнул на какую-то бабу, что возилась с горшками. Баба спряталась за большой печкой.
— Есть у меня кабацкая водка да пиво тоже есть, бочонок. Ты чего будешь пить, купец?
— А то и это буду! — развёл губы в улыбке Проня Смолянов.
Через два мига договорились. Игумен вышел во двор к возчикам, смиренно перекрестил их, потом перекрестил камни на возах, потом и коней. Старшине возчиков передал три больших серебряных динария, полученных от Прони Смолянова. На те три динария можно было купить камня целую гору!
Старшина достал малый татарский безмен с одной чашкой, быстро взвесил деньги на безмене, куснул одну монету и махнул рукой возчикам. Те мигом подвернули передки телег, колёса задрались, телеги накренились, камень ссыпался на траву.
Игумен вернулся в избу, к столу, весёлый и довольный:
— Так ты говоришь, купец, тебе надобно два списка с тетради, написанной княжеской криптой! Да изделать те списки к воскресному дню?
— Говорю, да.
— А вдруг то не крипта, а бесовское чтение? Чтобы бесов вызывать, а?
Да, крепок станет игумен в княжьем монастыре на Голутве. Крепок и въедлив. И умён, зараза. По второму кругу хочет деньги содрать, теперь за борьбу с бесами!
— Вот тебе купеческая тетрадь. Чти сам, если разумеешь! — Проня Смолянов достал из-за пазухи тетрадь Афанасия Никитина, тайком перекрестил себя по животу, подал игумену.
Тот разложил тетрадь так, чтобы от окна падало больше света. Начал листать. Пролистнул страниц пять, захлопнул и подвинул тетрадь себе под крепкий локоть:
XVI век. Время правления Ивана Грозного в России и Елизаветы II в Англии – двух самодержцев, прославившихся стремлением к укреплению государственности и завоеванию внешних территорий.На Западе против русского царя зреет заговор. К Ивану Грозному прибывает английский посол, капитан Ричардсон. Причем едет он якобы с Севера, обогнув Скандинавские страны и потерпев кораблекрушение в Белом море. Однако в действительности целью путешествия Ричардсона было исследование проходов к Обской губе, через которую, поднявшись по Оби и Иртышу, английские негоцианты собирались проложить путь в Китай, а в перспективе – отнять у Московии Сибирь.
В канун 1797 года офицер фельдъегерского полка Её Императорского Величества Екатерины Второй поручик Александр Егоров по воле злого случая стал дезертиром. Сбежал в Америку, где, опять же волей злого случая, пересидел русско-персидскую войну, войну с Наполеоном. А злым случаем был огромный камень изумруд, каковой по милости сильных мира сего перемещался по странам и континентам. Русский офицер Александр Егоров чувствовал за собой великую вину за невольное дезертирство ради камня зелёного цвета и дал себе слово свою вину перед Родиной искупить.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.
Андрей Ефимович Зарин (1862–1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: «Северный богатырь» — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско-шведской войны, и «Живой мертвец» — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
«На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел». Великий царь мечтал о великом городе. И он его построил. Град Петра. Не осталось следа от тех, чьими по́том и кровью построен был Петербург. Но остались великолепные дворцы, площади и каналы. О том, как рождался и жил юный Петербург, — этот роман. Новый роман известного ленинградского писателя В. Дружинина рассказывает об основании и первых строителях Санкт-Петербурга. Герои романа: Пётр Первый, Меншиков, архитекторы Доменико Трезини, Михаил Земцов и другие.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.