Яноама - [50]

Ночью саматари пожарили свиней, разрезали их и поделили между хозяевами. Утром Шамаве подошел к Фузиве и спросил: «Брат, саматари подарили тебе тушу свиньи?» «Да,— ответил Фузиве.— Но я не хочу есть мясо животного, убитого моим врагом. У меня потом разболится живот». Саматари стояли рядом и все слышали, но они не убежали. Быть может, они боялись, что намоетери бросятся в погоню и попадут им стрелами в спину. Тем временем гнаминаветери и патанаветери, которые ничего не знали о задуманном нападении, встали и ушли из шапуно в лес.

Обычно утром гости обходят хозяев и просят у них табак, стрелы и другие подарки. Уже было часов семь утра, а саматари все не показывались. Арамамисетериньума, жена Фузиве, сказала: «Саматари молчат, может, они решили потихоньку скрыться?» Но часов в восемь к Фузиве подошел тушауа Рохариве и попросил в подарок табаку. Фузиве, не слезая; с гамака, сделал мне знак рукой. Я встала, вынула из сумки немного табаку, высыпала его на банановый лист и дала Фузиве. Тот протянул лист с табаком своему врагу. Рохариве спросил у него: «Шари (брат), ты что, болен?» «Немного приболел»,— ответил Фузиве. «Твои хекура грустят, поэтому тебе так плохо». И он стал дуть на Фузиве. «Вставай, шари». «Нет, не могу»,— ответил Фузиве. Мне было до смерти жалко Рохариве, и я стояла, опустив голову. К Фузиве подошел другой саматари и попросил стрел. Младший брат Фузиве сказал: «Свою стрелу я не дам. Ею я убью вас, а другими отомщу вашим родичам, если кого-нибудь из наших убьют». Саматари и его друзья переглянулись. Они, видно, решили, что брат Фузиве пошутил, и громко засмеялись. Потом Рохариве сказал своим: «Идите на другой конец шапуно, там нам обещали дать мачете». Он тоже пошел. Был он высокий, красивый. Рядом с ним шел его сын, а позади бежали собаки.

Позже мне рассказали, что Рохариве перед тем, как отправиться в путь, сказал своему сыну: «Сын, и ты пойдешь со мной к намоетери. Я знаю, что не вернусь. Они хотят меня убить, но пусть уж тогда убьют и тебя. Тебе тяжко придется одному без отца».

Ума не приложу, откуда он знал заранее, что его ждет. Ведь его никто не предупреждал. Может, все это ему приснилось. А еще он сказал старику отцу, тому бородатому седому старику, которого я знала: «Отец, намоетери позвали меня в гости. Они просят у меня трех собак. Я им приведу собак, но сам, наверное, уже не вернусь. Но я пойду, чтобы никто не подумал, что мне страшно. Я думаю, что меня убьют. Я убил много людей, женщины и старухи ненавидят меня. Пусть уж лучше меня убьют намоетери. Когда ты услышишь гром, знай — это убили твоего сына и он подал тебе знак». Потом он повернулся к сыну и сказал: «Что с тобой станет, когда меня убьют? Нет, уж лучше нам умереть вместе».

Ночью многие намоетери раскрасили тело черным уруку и спрятались позади шапуно. Я их заметила и сказала арамамисетериньуме, другой жене Фузиве: «Сегодня этих саматари убьют, мне их так жалко». «Как? Тебе жалко саматари?! — воскликнула женщина.— Они ранили тебя, хотели убить, из-за них тебе пришлось много дней прятаться в лесу». «Но ведь я не умерла»,— сказала я. «Верно, она не умерла»,— подтвердила дочь Фузиве.

Тушауа Фузиве раскрасил черным уруку лоб и грудь. На другой стороне площадки саматари ждали обещанные мачете. Фузиве подошел к ним и сказал: «Вот вам мачете,— и бросил гостям связку мачете.— А теперь давайте собак». Он взял одну собаку, другую... Тут младший брат Фузиве ударил Рохариве топором по голове. Рядом зять Фузиве ударил по голове другим топором Шерекариве, брата Рохариве, того самого, который предупредил тогда намоетери. Я что-то варила на огне, как вдруг услышала крик: «Ой! Они его убили».

Рохариве и его брат рухнули на землю. Остальные саматари схватились за луки, но намоетери опередили их. Один из молодых саматари, раскинув руки, бросился к выходу, и тут в спину ему вонзилась стрела. Другого стрела поразила прямо в грудь. Рядом со мной в дерево воткнулась стрела, выпущенная кем-то с другого края площадки. Я вскрикнула со страху, схватила ребенка, выскочила из шапуно и спряталась за стволом пупунье. Никто из раненых даже не вскрикнул: слышны были лишь свист стрел да топот ног. Жена Рохариве закричала: «Вы его позвали в гости, чтобы убить! Он пришел издалека, чтобы вас повидать! Одолел крутые скалы, а вы его убили!» Сестра Рохариве тоже что-то кричала. Двое мальчишек, которые пришли вместе со взрослыми, тоже бросились к выходу, младшему, верно, и десяти не было. Почти все саматари были ранены и все пытались спастись бегством. Фузиве вместе со своими воинами бросился за ними в погоню.

Я медленно вернулась и легла в гамак. Рохариве еще был жив, в теле у него тЬрчало много стрел, он то подымался, то падал. Шерехариве тоже еще не умер. Жена Фузиве смотрела на него и плакала. Я крикнула воинам: «Прикончите его, не мучайте беднягу». Шерекариве узнал меня. «Что с нами делают?» — спросил он. «Что делают? — повторила я.— Хотят вас убить. И виноват во всем ты. Зачем ты натравил их на своего брата? Теперь и его и тебя убьют». Шерекариве поднялся, хотел, видно, спастись бегством, но тут в живот ему вонзилась еще одна стрела. Он упал.