Яноама - [38]

«Теперь меня убьют,—думала я.— Мне уже не спастись». Я шла и тихо молилась.

Наконец мы добрались до шапуно. Тем временем патанаве-тери, которые жили вместе с намоетери, собрали свои пожитки и ушли. Они сказали: «Вы, намоетери, украли женщин у махекототери, а они друзья белых. Белые придут и убьют вас». В шапуно осталось человек сто. Едва мы вошли, Фузиве сказал мне: «Видишь, передняя часть шапуно опустела, очаги потухли. Патанаветери боятся, что придут белые и всех нас убьют. А все ты виновата!» Он привел меня к очагу, где жила его самая старая жена, и сказал: «Вот она, твоя Напаньума. Ты ее всегда защищала. Радуйся, она здесь и здесь останется». Старая жена сказала мне: «Иди сюда, садись». Я не переставая плакала, а рядом горько плакала одна из пленниц, та, которая ждала ребенка.

Фузиве отошел в сторону. Я услышала, как он сказал матери: «Мать, я поймал Напаньуму, когда она пришла напиться. Теперь она сидит и плачет у очага моей самой старой из жен». Мать ответила ему: «Не убивай ее. У тебя уже есть четыре жены, если она тебе не нужна, приведи ее ко мне. Она будет жить со мной до тех пор, пока мой младший сын не станет мужчиной». Отец Фузиве тоже стал уговаривать его: «Почему ты хочешь убить Напаньуму? У нее нет ни отца, ни матери, ни брата — никого нет. Она не виновата, что ты увел женщин махекототери, Вы их захватили, потому что сами этого хотели. Никто вам не говорил, что Напаньума прячется у махекототери. Когда они пришли на реахо, твоя мать спросила у их женщин: «Вы не видели дочь белых, она бежала отсюда?» Женщины ответили, что не видели. Вы похитили чужих жен, потому что вам этого хотелось».

Тут к Фузиве подошел крепкий юноша. Его звали Рашаве (раша означает «пупунье»). Он сказал Фузиве: «Родич, кого ты собрался убить?» — «Я поймал Напаньуму, когда она пила воду у реки».— «Почему ты хочешь ее убить?» — «Потому, что она убежала и убежит снова. Это ее вина, что махекототери стали нашими врагами. Вот почему я хочу ее убить».

И тогда Рашаве сказал: «Ты самый могучий человек в шапуно, ты наш тушауа, но послушай моего совета — не убивай ее. Она и прежде подолгу жила одна в лесу. Когда мы ее увидели первый раз, она была худой. А теперь у нее тело женщины. Сохрани же ей жизнь. Оставь ее с твоей самой старой женой либо сам возьми в жены. Нет, ты не убьешь женщину, у которой нет родных. Если ты ее убьешь, кто будет потом оплакивать ее? Кто сожжет ее на костре? Кто возьмет ее пепел! Ты очень плохо сделаешь, если убьешь ее».

Тогда Фузиве ответил: «Раз ты просишь меня не убивать Напаньуму, я ее пощажу». Рашаве воскликнул: «Однажды, Фузиве, ты мне скажешь так: «Твои слова были мудрыми. Поешь эту банановую кашу, ее приготовила Напаньума». Вот что ты мне скажешь однажды».

Фузиве и Рашаве подошли ко мне. Фузиве сказал старшей из своих жен: «Дай Напаньуме гамак, она останется с нами. Я хотел убить ее сегодня же, но, когда я советовался с отцом, пришел он (он показал на стоящего рядом Рашаве) и отговорил меня». Рашаве посмотрел на меня и спросил: «Куда ты хотела убежать?» «Я бродила вокруг шапуно»,— ответила я. «Больше не убегай. Я тебя защищал, не дал тебя убить, но ты уж больше не убегай».

Тушауа Фузиве подошел к стене шапуно, взял огромную дубинку из пальмы пупунье и сказал: «Этой дубинкой я хотел тебя убить. Этот человек спас тебя, и ты будешь жить, считай его отныне твоим братом». Я расплакалась.

Тогда Рашаве сказал мне: «Живи с ним, не убегай больше». Я не отвечала, лишь горько всхлипывала. Повернувшись к Фузиве, Рашаве продолжал: «Мне очень жалко ее, и мой старик отец тоже очень ее жалеет. Ты великий тушауа, но ты послушал моего совета. Мой отец говорил: «У нее никого нет, она могла бы жить с нами». Но ты нашел ее в лесу, и она твоя. Не обижай ее, не бей. Она убегала, потому что у нее не было родных, которые могли бы ее защитить и спрятать! А махекототери трусы. Когда мы вместе с вашими воинами нагнали их, они чуть не умерли со страху. Старики кричали, старухи вопили, мужчины все разбежались».

Рашаве был тушауа пишиаансетери. Вместе с Фузиве и его воинами он участвовал в нападении на махекототери и захватил двух молодых женщин.

Несколько дней спустя Рашаве со своими людьми вернулся в родное шапуно у подножия горы.

Я осталась с намоетери. Больше я не убегала: Фузиве был высоким и сильным.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЖЕНА ФУЗИВЕ

Так я стала пятой женой Фузиве. Мы жили отдельно, но наши очаги были рядом. Самая старая из жен была из общины патанаветери племени намоетери. У нее была взрослая замужняя дочь и маленькая дочка. Она командовала всеми нами. Вторую жену звали Шерекума. Она принадлежала к арамамисетери. Фузиве похитил ее совсем девочкой, когда она купалась в реке. Воспитала ее мать Фузиве. Третью жену, по происхождению хасубуетери, Фузиве захватил после одного праздника, когда она с родичами возвращалась в шапуно. Четвертую жену, намоетери, самую молодую и красивую, звали Токома. И наконец, пятой женой стала я.

Индейцы не любят, когда их называют по имени, и я узнала их имена лишь много времени спустя[33]. Однажды Фузиве сказал: «Почему это вы не находите для детей красивых имен?» Одна из его жен сказала: «Твое имя тоже плохое». Но я не решилась спросить, как его зовут. От жены хасубуетери у Фузиве был сын по имени Комохиве. И я звала своего мужа «отец Комохиве», другая жена называла его «отец моего сына», тетка— «отец моего племянника». Имя отца Фузиве я узнала, лишь когда тот умер. Звали его Хайамамукуве (что означает «олений глаз»). Малышей называют по имени, но только до тех пор, пока они не подрастут. Женщин обычно тоже называют не по имени, например, а — Мать Моего Сына. Когда человека нет в шапуно, другие иной раз называют его по имени, но в его присутствии — никогда. Во время боя индейцы окликают своих врагов по имени, но это потому, что они враги.