Янки при дворе короля Артура - [29]

— Я зналъ это!..

— Но копье сэра Маргауса еще держалось; сэръ Гауэйнъ вмѣстѣ съ своею лошадью былъ опрокинутъ на землю…

— Именно такъ… и сломалъ себѣ шею?

«Совершенно свободно поднялся сэръ Гауэйнъ на ноги и схватился за свой мечъ, направивъ его напротивъ ногъ сэра Маргауса; тутъ они яростно схватились другъ съ другомъ и повалились оба на землю съ своими мечами, такъ что ихъ щиты разлетѣлись въ разныя стороны и они испортили свои шлемы и свои панцыри, и ранили одинъ другого. Но лишь только пробило девять часовъ, какъ сила сэра Гауэйна, возраставшая въ теченіе трехъ часовъ, до неимовѣрной степени, теперь увеличилась почти втрое. Все это подмѣтилъ сэръ Маргаусъ и крайне удивился, какимъ образомъ возрастала его сила, и такъ они ранили одинъ другого, крайне тяжело; вотъ когда наступилъ полдень…

Эта послѣдняя сцена перенесла меня въ годы моего дѣтства… Ахъ, Боже мой! хотя бы Сэнди помолчала десять минутъ и дала бы нѣсколько освѣжиться моей головѣ… но она продолжала:

— А послѣ полудня его сила стала уменьшаться и замѣтно ослабѣла къ вечернѣ, такъ что сэръ Гауэйнъ не могъ болѣе держаться, а сэръ Маргаусъ становился все толще и толще…

— Вслѣдствіе чего натянулась и его кольчуга; какъ мало о чемъ думать этимъ людямъ, если они вдаются въ такія мелочи.

— Итакъ, сэръ рыцарь, — сказалъ Маргаусъ, — я теперь вижу, что вы хорошій рыцарь и человѣкъ замѣчательной силы, какого мнѣ когда-либо случалрсь видѣть; но теперь насъ это утомило и притомъ наша ссора не была такъ велика; кромѣ того, мнѣ жаль причинить вамъ какой-нибудь вредъ, такъ какъ я вижу, что васъ стала одолѣвать слабость. — „Ахъ, — сказалъ сэръ Гауэйнъ, — вы говорите то, что долженъ бы сказать я. Тутъ они оба сняли свои шлемы и поцѣловались, поклявшись любить другъ друга какъ братья…

Но тутъ опять я потерялъ нить разсказа, задумавшись надъ тѣмъ, какъ жаль, что люди съ такою необыкновенною силою должны носить такую тяжелую одежду и биться по-пусту по три, по четыре часа; почему они не родились въ наше время, когда могли бы употребить свою силу на что-либо болѣе полезное. Возьмите, напримѣръ, осла; онъ обладаетъ именно такого рода силой и употребляетъ ее для полезныхъ цѣлей, онъ имѣетъ цѣну для этого міра, потому что онъ оселъ; но благородный человѣкъ не можетъ имѣть никакой цѣны, если онъ оселъ. Такое сопоставленіе никогда не примѣнялось на практикѣ и никогда не примѣнялось на первомъ планѣ. И если вы допустите ошибку, то изъ этого выйдетъ такой безпорядокъ, изъ котораго вы никогда не будете знать, что выйдетъ.

Когда я опять пришелъ въ себя, начавъ снова слушать, то замѣтилъ, что пропустилъ еще одну главу и Ализанде прошла уже длинный путь съ своимъ народомъ.

— Итакъ, они странствовали и дошли до глубокой долины, наполненной камнями и затѣмъ они увидѣли большую рѣку; въ началѣ эта рѣка текла чистымъ источникомъ, около котораго сидѣли три дѣвушки. Въ этой странѣ, - сказалъ сэръ Маргаусъ, — еще не было ни одного рыцаря, съ тѣхъ поръ, какъ здѣсь приняли христіанство, но онъ напалъ на странныя приключенія.

— Это очень дурная форма выраженія, Ализанде. Сэръ Маргаусъ, сынъ короля Ирландіи, говоритъ такъ же, какъ и всѣ остальные; вы должны были бы дать ему особое нарѣчіе, или, по крайней мѣрѣ, характерныя выраженія; тогда всякій можетъ узнать его, лишь только онъ начнетъ говорить, вамъ не нужно будетъ называть его по имени. Это общій литературный пріемъ всѣхъ великихъ авторовъ. Вы должны были заставить его сказать: „Въ этой странѣ, говорятъ, не видали ни одного рыцаря съ тѣхъ поръ, какъ тамъ введено христіанство, но онъ наткнулся, говорятъ, на странные приключенія. Вы видите, что это звучитъ лучше.

— Никогда не являлся ни одинъ рыцарь, но наткнулся, говорятъ, на странное приключеніе. Дѣйствительно, прекрасный лордъ, такъ лучше, хотя, вставляя эти слова, труднѣе говорить; но приключеніе не замедлитъ явиться. И вотъ они подъѣхали къ дѣвицамъ и поклонились имъ, а тѣ имъ отвѣтили; у старшей была золотая гирлянда на головѣ и ей было трижды двадцать зимъ отъ роду или болѣе…

— Это дѣвицѣ?

— Именно такъ, дорогой лордъ, и ея волосы подъ гирляндой были совершенно бѣлы…

— И вставные зубы по девяти долларовъ за челюсть, которые поднимаются то вверхъ, то внизъ, когда вы жуете и выпадаютъ вонъ, когда вы смѣетесь.

— Второй дѣвушкѣ было тридцать зимъ и у ней былъ золотой обручъ на головѣ. Третьей пятнадцать…

Цѣлый потокъ мыслей такъ и нахлынулъ на меня; я уже болѣе не слышалъ голоса Сэнди.

Пятнадцать лѣтъ! разорвалось мое сердце! О, моя потерянная на вѣки для меня малютка! Именно ея возрастъ. А она была такъ мила, такъ хороша, такъ прелестна! Она составляла для меня весь міръ и теперь я никогда болѣе не увижу ее! Мысли о ней переносятъ меня черезъ безпредѣльный океанъ къ тому счастливому времени, на нѣсколько столѣтій впередъ, когда я обыкновенно просыпался утромъ послѣ самыхъ сладкихъ сновъ о ней. Ея голосъ былъ чудною музыкою для моего очарованнаго уха. Она заработывала три доллара въ недѣлю и была вполнѣ этого достойна…

Я такъ увлекся своими воспоминаніями, что уже не слѣдилъ болѣе за нитью разсказа Сэнди и не зналъ, кто были эти рыцари… Я сталъ ждать, что вотъ-вотъ она разскажетъ мнѣ о нихъ… Но въ сущности интересъ разсказа совершенно исчезъ для меня, мои мысли были далеко отсюда и очень грустны. Я слышалъ только кое-что изъ этой длинной исторіи и понялъ, что каждый изъ этихъ трехъ рыцарей взялъ по одной изъ трехъ дѣвушекъ и посадилъ вмѣстѣ съ собою на лошадь; одинъ изъ нихъ поѣхалъ на сѣверъ, другой на востокъ, третій на югъ, всѣ они отправились въ погоню за приключеніями, и порѣшили встрѣтиться опять черезъ одинъ годъ и одинъ день. Годъ и одинъ день безъ багажа. Это былъ одинъ изъ образчиковъ общей простоты страны.