Янки при дворе короля Артура - [16]

Тутъ я являлся какъ бы исполиномъ среди маленькихъ дѣтей, интеллигентнымъ человѣкомъ среди слѣпыхъ умомъ; по истинѣ сказать, я былъ единственнымъ взрослымъ человѣкомъ въ цѣлой Британіи. А между тѣмъ, какой-нибудь пустоголовый графчикъ, считающій цѣлый рядъ предковъ, пользовался большими преимуществами при дворѣ короля Артура, чѣмъ я. Даже иногда онъ имѣлъ право сидѣть въ присутствіи короля, чего я не смѣлъ. Конечно, если бы у меня былъ титулъ, то это подняло бы меня въ глазахъ народа, какъ и въ глазахъ короля, раздавателя этихъ титуловъ; но я никогда не просилъ объ этомъ преимуществѣ и даже отклонилъ его, когда мнѣ предлагали дать титулъ. Я охотно принялъ бы тотъ титулъ, который далъ бы мнѣ народъ, считая такой титулъ вполнѣ законнымъ; я надѣялся пріобрѣсти со временемъ такой титулъ; дѣйствительно, послѣ нѣсколькихъ лѣтъ моей службы королевству и народу, я, наконецъ, получилъ такой титулъ и вполнѣ могъ имъ гордиться. Этотъ титулъ совершенно случайно сорвался съ языка одного кузнеца въ небольшой деревенькѣ и былъ подхваченъ другими, переходилъ изъ устъ въ уста со смѣхомъ и былъ утвержденъ всенародно; не прошло и десяти дней, какъ мой титулъ сталъ такимъ же популярнымъ, какъ и титулъ короля. Я теперь всегда былъ извѣстенъ подъ этимъ именемъ, какъ въ народѣ, такъ и въ засѣданіяхъ совѣта, гдѣ разсуждали о государственныхъ дѣлахъ. Если перенести этотъ титулъ на современную рѣчь, то это означало «патронъ». Это былъ прекрасный титулъ и я могъ имъ вполнѣ гордиться. Если говорили о какомъ-нибудь герцогѣ, графѣ, епископѣ, то непремѣнно нужно было назвать и его имя. Если же говорили о королѣ, королевѣ и о патронѣ, то уже знали, о комъ идетъ рѣчь.

Я любилъ короля и уважалъ его какъ короля; но какъ человѣка я считалъ его ниже себя, и въ особенности его знать. Они также любили меня и уважали ту должность, которую я занималъ; но смотрѣли на меня свысока, какъ на животное, безъ титула и благороднаго происхожденія, и не особенно заботились обо мнѣ. Однако, меня нисколько не тяготило то мнѣніе, которое я имѣлъ о нихъ, а они, съ своей стороны, также нисколько не тяготились тѣмъ мнѣніемъ, которое имѣли обо мнѣ; слѣдовательно, счеты были свѣрены, балансы подведены и всѣ были довольны.

ГЛАВА IX. Турниръ.

Въ Камелотѣ часто бывали турниры, которые представляли весьма живописное и оригинальное зрѣлище, не только были слишкомъ утомительны для практическаго ума. Я всегда присутствовалъ на этихъ турнирахъ, именно по двумъ причинамъ: во-первыхъ, потому, что человѣкъ никогда не долженъ чуждаться тѣхъ вещей, которыя приходятся по сердцу его друзьямъ и согражданамъ, — въ особенности если этотъ человѣкъ государственный дѣятель; во-вторыхъ, мнѣ необходимо было изучить турниръ и посмотрѣть, нельзя-ли ввести въ эти турниры какія либо улучшенія. Здѣсь я замѣчу кстати, мимоходомъ, что первое дѣло, которое я устроилъ въ своей администраціи нѣсколько дней спустя послѣ моего вступленія въ должность — было учрежденіе присутственнаго мѣста для выдачи привиллегій; я прекрасно зналъ, что страна, не имѣющая такого учрежденія, все равно что ракъ и никогда не можетъ идти впередъ, а будетъ пятиться назадъ или сворачивать въ сторону.

Теперь я опять вернусь къ турнирамъ. Былъ одинъ такой турниръ, который продолжался болѣе недѣли; въ немъ принимали участіе до пятисотъ рыцарей. Они готовились къ этому турниру цѣлыя недѣли. Рыцари съѣхались на этотъ турниръ верхами со всѣхъ концевъ королевства, даже съ морского берега; многіе изъ рыцарей привезли съ собою дамъ, всѣ были въ сопровожденіи оруженосцевъ и толпы слугъ. Эта толпа представляла весьма оригинальный и вмѣстѣ съ тѣмъ пышный видъ, какъ по своимъ пестрымъ блестящимъ костюмамъ и вмѣстѣ съ тѣмъ крайне характернымъ, такъ и по наивной нескромности разговоровъ, по своимъ животнымъ инстинктамъ и полному равнодушію къ основамъ нравственности. Тутъ изо дня въ день происходила битва; кто смотрѣлъ на эту битву, а кто и самъ въ ней участвовалъ; затѣмъ пѣніе, игры, танцы, торжества — все это длилось далеко за полночь. Они считали, что проводили время самымъ благороднымъ образомъ. Вамъ, конечно, не случалось видѣть такихъ людей. Ряды скамеекъ, на которыхъ сидѣли прекрасныя дамы, блиставшія въ своей дикой пышности; если всѣ увидятъ рыцаря, упавшаго съ лошади и распростертаго на аренѣ, и изъ его раны струится кровь, то вмѣсто того, чтобы упасть въ обморокъ, рукоплещутъ и любуются этимъ зрѣлищемъ, и уступаютъ одна другой мѣсто, чтобы лучше видѣть; иногда которая-нибудь изъ нихъ сосредоточенно смотритъ на свой носовой платокъ, ея лицо выражаетъ печаль и тогда вы можете побиться объ закладъ, что, вѣроятно, гдѣ-либо произошелъ скандалъ и она боится, что публика этого не замѣтитъ.

Обыкновенно ночной шумъ крайне мнѣ надоѣдалъ, но при настоящихъ обстоятельствахъ о покоѣ нельзя было и думать; по крайней мѣрѣ, тогда я не слышалъ, какъ днемъ, стоновъ несчастныхъ увѣчныхъ, которымъ отнимали руки или ноги.

Днемъ я не только присутствовалъ самъ на турнирѣ, но даже отрядилъ смышленнаго патера изъ департамента общественной нравственности и земледѣлія, чтобы онъ записывалъ мельчайшія подробности, происходившія на турнирѣ; я имѣлъ цѣль, когда народъ нѣсколько разовьется — издавать газету. Первое учрежденіе, необходимое во всякой странѣ, это присутственное мѣсто для привиллегій; затѣмъ слѣдуетъ выработать школьную систему и, наконецъ, завести газеты. Газеты имѣютъ свои недостатки и даже массу разныхъ недостатковъ; но не въ томъ дѣло; это загробная вѣсть объ умершихъ народахъ и тогда ихъ не забываютъ. Безъ этого вы не можете воскресить умершей націи; другого способа не существуетъ. Слѣдовательно, мнѣ былъ необходимъ образецъ, чтобы знать, какого рода репортерскій матеріалъ могу я собрать изъ шестого столѣтія, когда мнѣ встрѣтится въ этомъ надобность.