Янгель: Уроки и наследие - [54]

Поскольку на ракете Р-36 использовались компоненты топлива, представляющие собой диэлектрики в обычных условиях, то в системе СОБ были применены емкостные датчики уровня, представлявшие собой пластины, устанавливаемые на нескольких уровнях по высоте баков. Как только уровень компонента уменьшался настолько, что датчик оказывался в воздухе, емкость его менялась и появлялся соответствующий сигнал.

Но, как оказалось, а это стало ясно потом, только после проведенных исследований, при наддуве бака горючего продуктами сгорания, содержавшими гептил, последний "скисал", в нем появлялись ионы, и вместо диэлектрика гептил становился активным проводником. Естественно, что в таких условиях емкостные датчики работать не могли.

Положение осложнялось еще и тем, что при наземной отработке это явление не проявлялось, так как продукты сгорания, содержавшие ионы проводимости, концентрировались в тонком верхнем слое компонента, а в полете при интенсивных колебаниях жидкости шло перемешивание жидкости. Более того, проводящие слои компонента шли в глубину волнами, что приводило не только к преждевременному срабатыванию датчиков, но и к рассогласованию с другими датчиками, установленными в баке окислителя. В результате, когда начались летные испытания ракеты, совершенно неожиданно оказалось, что система опорожнения баков — неработоспособна. А это приводило к потере примерно 25 % максимальной дальности.

В сложившихся жестких временных сроках, осложнившихся "политической" обстановкой, нужно было срочно решить эту проблему, произвести доработки непосредственно в процессе летных испытаний.

А политическая ситуация заключалась в том, что параллельно с конструкторским бюро М.К. Янгеля испытывал конкурирующую ракету УР-200 В.Н. Челомей. Дело дошло до того, что, пользуясь поддержкой в высших эшелонах власти, В.Н. Челомей докладывал правительству, что у Янгеля ракета вообще сконструирована неправильно (!?). Заметим, что на ракете В.Н. Челомея горячего наддува не было и поэтому естественно система опорожнения баков работала нормально.

Ввиду сложности возникшей проблемы к ее решению были подключены институты Академии наук, отраслевые институты, целый ряд других организаций. И вот на одном из очередных Советов главных конструкторов, посвященном проблеме одновременного опорожнения баков, М.К. Янгель потребовал от Главного конструктора разрабатываемой системы А.С. Абрамова (интересно, что он же был Главным конструктором аналогичной системы и на ракете В.Н. Челомея), чтобы при подготовке к очередному пуску ракеты тот подписал заключение, гарантирующее работоспособность системы. Без такого заключения Госкомиссия по летно-конструкторским испытаниям и, прежде всего, ее члены от Министерства обороны, не дала бы разрешения на старт.

Поскольку система опорожнения баков еще находилась в стадии отработки, то А.С. Абрамов, естественно, не мог с "чистой душой" гарантировать, что произведенные доработки достаточны. В результате в Заключении он собственноручно написал "обтекаемые" формулировки. И на очередной нажим М.К. Янгеля (Михаил Кузьмич и сам отлично все понимал, но ему необходимо было сделать очередной пуск, иначе мог стать вопрос вообще о закрытии темы, да к тому же и пуск дал бы дополнительную информацию) Абрамов ответил:

— Михаил Кузьмич, но я же не жулик!

На эту неожиданную реплику всегда владевший собой М.К. Янгель буквально взорвался:

— Да, жулик, проходимец!

И, обращаясь к ведущему конструктору ракеты Р-36, приказал:

— Галась, пиши докладную в ЦК от имени Совета главных!

Пленарное заседание Совета прервалось. Когда рабочая группа по злополучной системе собралась в отдельной комнате, А.С. Абрамов сказал:

— Михаил Кузьмич нервничает, я его понимаю, но, несмотря ни на что, давайте работать!

Во второй половине дня было продолжено прерванное пленарное заседание Совета главных. Неожиданно первыми словами М.К. Янгеля были извинения в адрес А.С. Абрамова, а также всех присутствовавших за происшедший инцидент и предложение "работать дальше".

— Удивительно, — вспоминал впоследствии доктор технических наук В.С. Фоменко, поведавший описанный эпизод, — много раз я после этого инцидента бывал в организации А.С. Абрамова, и неизменно наблюдал и чувствовал, что уважение и отношение к М.К. Янгелю и к нашему конструкторскому бюро даже выросло:

— Что Вы, он же извинился!!! — неизменно говорили мне. — А понять его срыв, конечно, можно. Слишком напряженной была ситуация.

Этим беспрецедентным, по их мнению, поступком Михаил Кузьмич проявил высокую порядочность, человечность и настоящее мужество. И отмечали, что если бы такое случилось, например, с С.П. Королевым или В.Н. Челомеем, они бы никогда в жизни не извинились…

Владея в совершенстве умением убеждать и завоевывать единомышленников, Михаил Кузьмич, если требовали обстоятельства, решительно и жестко ставил вопрос.

Однажды, при отработке ракеты Р-36, Главный конструктор системы управления В.Г. Сергеев проявил свойственное ему упрямство и никак не хотел брать на себя ответственность — гарантировать работоспособность системы в течение пяти лет. Во время состоявшегося обсуждения этого вопроса вел себя вызывающе, став совсем "неуправляемым". Михаил Кузьмич внимательно выслушал все доводы своего смежника, а потом спокойно, внешне казалось без напряжения, не оставив В.Г. Сергееву шансов для отступления, сформулировал свое отношение к происходящему: