Яна и Ян - [32]

Капитана Рихту я нашел в палатке. Склонившись над картой, он что-то обсуждал с командирами взводов. На ней ярко-желтой чертой был отмечен маршрут, по которому нам предстояло двигаться ночью.

— Хорошо, что ты прибыл. Мы заменили у тебя водителя, свободник Раж поведет танк Поспишила. Его экипаж очень подавлен случившимся. На остальных это, конечно, тоже подействовало, но твои ребята стойко перенесли несчастье, молодцы. Передаю в ваш экипаж Мелишека. Думаю, с заданием справитесь, однако Мелишека держи в руках.

У меня в глазах потемнело. Мелишек считался в роте отъявленным хвастуном. Способный водитель, но очень азартный и недисциплинированный. На гражданке он водил туристические автобусы.

— Как мать? — спросил меня капитан.

Мне сразу вспомнилось бледное мамино лицо, вспомнилось, как она старалась улыбнуться. Чего только не свалилось на меня в эти дни! И чувствовал я себя страшно уставшим.

— Я не спрашиваю тебя, как ты себя чувствуешь, это излишне, — сказал капитан, глядя на меня проницательными, ясными глазами, окруженными сетью морщин. — Твой танк пойдет первым. Ты поведешь взвод по маршруту, а затем переправишься через реку и вступишь в бой. Ясно? Но у тебя есть право выбора: если боишься — первым пойдет кто-нибудь другой.

Я не раздумывал ни секунды и высказал то единственное, что должен был сказать:

— Задание будет выполнено, товарищ командир!

Решение командира стало для меня точкой опоры. Чем-то вроде света маяка, который призван помочь заблудившимся или растерявшимся. Оно вытеснило из моей головы все остальное, сейчас ненужное, лишнее. Капитан позвал меня к карте, я подошел. Желтая черта маршрута перечеркнула во мне гамлетовские настроения…

Ребята стояли около машины. Мелишек, повернувшись ко мне спиной, вещал:

— В прошлом году у нас посреди реки двигатель заглох. Над нами тонны воды, смотровая щель зелено-желтая, словно рыбий глаз. Такое чувство, будто ты в гробу. А что, если бы вода начала проникать в танк до того, как подоспела помощь…

Пушкворец не отрывал от него испуганных глаз.

Когда я подошел, Мелишек, фамильярно ухмыльнувшись, сказал:

— К нам гости.

— Может, сначала представитесь? — резко оборвал я.

— Ты чего уставился? Представься командиру! — послышался с танка голос Лацо. Он — моя опора в любых трудных ситуациях.

Мелишек посмотрел на него, потом на меня. Он наверняка хотел сказать что-то дерзкое, но потом раздумал и доложил о своем прибытии по уставу. Только это еще ничего не означало. Может быть, мне следовало бы вести себя с ним иначе?.. А впрочем, к чему все эти «может быть»? Я командир и не должен сомневаться ни в одном своем слове или шаге. Настроив себя таким образом, я даже не сказал Лацо о том, чем хотел с ним поделиться. Я не мог сейчас навязывать ему свои заботы.

Наконец в наушниках раздалась команда «Заводи!», и вскоре наш танк повел за собой колонну.

Прошли ночь и день, и снова наступил вечер. После тяжелой работы, жары, напряжения и нервотрепки можно было чуть-чуть расслабиться. Удивительное это чувство — растянуться на траве возле застывшего танка. Наконец-то все позади! Теперь можно неторопливо потянуться, распрямить свое поющее от напряжения тело, отключиться на несколько минут, смотреть в высокое-высокое небо и не думать ни о чем. Даже не вспоминать о том, как посередине реки у Мелишека сдали нервы и он сбился с курса…

Вот попали в положение, черт возьми!

— Направо, Мелишек, направо! — старался я придать своему голосу спокойствие и уверенность, чтобы это передалось водителю. — Половину пути мы уже прошли, ты отлично вел машину, а теперь вправо, вправо!..

Но все было напрасно. Мелишек тянул на себя левый рычаг, начав, видимо, паниковать. Если бы не Пушкворец, именно Пушкворец, то не знаю, чем бы все кончилось. До смерти не забуду его спокойный фальцет:

— Нас обгоняет туристский автобус Вацлава Ража. Мелишек, тебе нужно отвернуть влево!

И Мелишек потянул правый рычаг, а потом уже, придя в себя, точно следовал курсу.

Никто не знает, как будет вести себя в критической ситуации. Самоуверенный хвастун может превратиться в паникера, а падавший в обморок Пушкворец — в человека рассудительного и твердого…

— Янко, ты спишь? — спросил Лацо и лег на траву рядом со мной. — Боже мой, чего мы только сегодня не испытали! Но теперь все позади и скоро отпуск. Послушай, может, вы с Яной приедете к нам в Словакию? Тогда бы я, наверное, отважился пригласить Веру. Что ты на это скажешь?

Отпуск в Словакии с Яной, Лацо и его девушкой. О чем еще я мог бы мечтать, если бы… если бы все это на меня не нахлынуло как лавина. Что такое по сравнению с ней минутная растерянность Мелишека на середине реки! В самом худшем случае нас бы вытащили. Но бывают такие аварии, когда тебе уже никто не поможет, кроме тебя самого.

— Представь себе, Янко, если бы мы четверо…

Я закрыл лицо руками — это было почти невыносимо.

— Что такое? Ну, Янко…

Уже стемнело, а мы все сидели возле нашего танка. Бессвязно, то и дело сбиваясь, я рассказал ему обо всем, что со мной произошло. Я понимал, что положение мое по-прежнему прескверное, но на душе немного полегчало.