Яна и Ян - [25]
Одеколона во флаконе оставалось на донышке, и я спросил:
— А ты?
— Что я? Я пойду посмотрю на результаты нашей работы, а для этого мне не нужен одеколон.
— Почему ты не поехал в Прагу? Тебе же дали увольнительную.
— А что мне там делать? Лида привезла мне письмецо от уважаемой супруги, из которого стало известно, что мой визит в Прагу помешает ей поехать на экскурсию по западночешским курортам. Чтобы я не расстраивался, она выслала мне посылку: две банки сгущенного какао, от которого мне каждый раз бывает плохо, и печенье. Мы с Пушкворцем крошили его дроздам — пытались приручить их. Слушай, я забыл тебе сказать: пани Лида просила передать, чтобы в следующий раз ты приходил за ключами сам. Она, между прочим, недвусмысленно интересовалась, не боишься ли ты ее.
— Как волка!
— Что волк! Сирены, дружище, вот самая большая опасность для нашего брата.
Я расхохотался. У меня было невероятно веселое настроение. Надо же, сирена! Нужно будет купить ей коробку конфет или еще что-нибудь, ведь она сделала нам большое одолжение — предложила свою квартиру. Неожиданно я представил себе, что мы с Яной увидимся уже сегодня, и почувствовал такую тяжесть под ложечкой, будто поднимался на скоростном лифте в «Доме обуви» на Вацлавской площади. Я посмотрел на часы. Еще три часа сорок две минуты ожидания.
Чтобы как-то скоротать время, я направился с Венцой в парк. Бетонные плиты лежали ровными рядами, и это наполнило меня вполне обоснованной гордостью…
Когда я потом стоял на перроне и из-за поворота наконец показался приземистый паровозик, тащивший маленькие вагончики, в которых добирались сюда пассажиры с пражского скорого, я почувствовал, что сердце мое стучит, словно молот. Но со стороны мое волнение, очевидно, было не очень заметным.
Поезд остановился. Если бы из него вышла даже тысяча женщин, я сразу отыскал бы среди тысячи ее каштановую головку. Ведь я узнаю Яну по одной только улыбке — мне всегда кажется, будто она посылает мне ее навстречу, как белую голубку. Господи! Из меня в конце концов, наверное, получится поэт…
Из поезда вышло всего несколько человек, и Яны, к моему изумлению, среди них не было. Я побежал вдоль вагонов — никого. Может, я от волнения пропустил ее? Что, если она уже стоит напротив вокзала, на перроне, и ждет меня?.. Я бросился к перрону, и меня чуть было не задавил встречный поезд.
Выскочив на перрон, я увидел, что по нему лишь лениво прогуливаются голуби. Яна так и не приехала. Я ощутил в душе ужасную пустоту, и вокруг было пустынно и тихо. Ожидание, страстное желание видеть мои «анютины глазки», мечты, надежды и радость — все было похоронено в один миг. Я прошел через маленький вестибюль. Окошко кассы было задернуто занавеской. По стеклу с внутренней стороны ползала заблудившаяся пчела. Следующий поезд мог доставить пассажиров с пражского скорого только в 2.48.
У выхода я столкнулся с молодой высокой женщиной, которую узнал не сразу. Это была пани Лида.
— Мой поезд уже ушел? — спросила она, запыхавшись.
Я кивнул — поезд на Прагу чуть было меня не задавил.
Она поставила чемоданчик на перрон, глубоко вздохнула и засмеялась:
— У вас такой вид, будто и ваш поезд ушел…
На ней было светло-коричневое пальто из тонкой кожи, перетянутое пояском. Волосы если и были покрашены, то в естественный цвет, на лице — легкий загар и почти никакого грима. Она не была похожа на бросающуюся в глаза красавицу, какой предстала перед нами в «Андалузии». Это была просто красивая молодая женщина.
Даже очень красивая!
— Простите, я сразу не поняла… Что, она не приехала? Но она наверняка приедет следующим поездом. Вот увидите!
— В три часа ночи?!
Яна уже нечто подобное со мной проделывала. Во время отпуска она однажды заставила меня прождать в беседке целый час из-за четырех пенсионеров, друзей дедушки, которые устроили концерт фольклорной музыки, и ей, видите ли, неудобно было уйти. Но я никогда на нее не сердился. Неделю назад она хоть телеграмму прислала, избавив меня от необходимости ехать на вокзал. Что же все-таки случилось?
— Знаете что? — сказала Лида, улыбнувшись. — Мы остались одни, пойдемте ко мне, сварим кофе… Вы ведь все равно собирались туда пойти, не так ли?
Я смутился. Квартира пани Лиды была для меня как бы частичкой гражданской жизни в лавине армейских будней, и частичкой жизни, неразрывно связанной с Яной. А теперь я должен был идти в квартиру пани Лиды один, без нее…
— Если она приедет на попутной машине, то все равно попытается отыскать вас в моей квартире…
В конце концов я согласился. Действительно, Яна могла опоздать на поезд, тогда ей пришлось бы добираться на попутной машине. А уж искать меня она наверняка направится в Лидину квартиру. Однако, несмотря на логичность всех этих рассуждений и доводов, я нерешительно поднял Лидин чемоданчик. Она сняла пальто и пошла впереди меня. Ее ноги в короткой юбке в складку были такими красивыми, что мои глаза невольно останавливались на них.
Вот и знакомая квартира. Небольшая передняя, белые двери, спальня с зеленым пушистым ковром. Я был настолько нерешителен, что Лида буквально втолкнула меня в небольшую кухоньку и сунула в руки латунную кофемолку.
Многослойный автобиографический роман о трех женщинах, трех городах и одной семье. Рассказчица – писательница, решившая однажды подыскать определение той отторгнутости, которая преследовала ее на протяжении всей жизни и которую она давно приняла как норму. Рассказывая историю Риты, Салли и Катрин, она прослеживает, как секреты, ложь и табу переходят от одного поколения семьи к другому. Погружаясь в жизнь женщин предыдущих поколений в своей семье, Элизабет Осбринк пытается докопаться до корней своей отчужденности от людей, понять, почему и на нее давит тот же странный груз, что мешал жить и ее родным.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?