Яма и Нияма: Исследование этических основ практики йоги - [8]

Насилие над другими людьми

Если мы не можем найти любовь к самим себе, мы начинаем скрывать свое ощущение нехватки и страха за подчеркнутым беспокойством о других людях. Это выглядит так, словно мы говорим себе: «Моя жизнь — это хаос; я буду чувствовать себя лучше, если наведу порядок в вашей». Если мы не честны с самими собой, мы можем даже отправляться спать, испытывая гордость за те замечательные вещи, которые мы сделали для других людей в этот день. Мы можем даже чувствовать себя святыми, совершившими подвиг самопожертвования. На самом же деле, указывая другим, как им жить, мы скрываем от самих себя ощущение неудачи в собственной жизни. Если мы не захотим глубоко проанализировать свою жизнь и смело взглянуть на нее, мы можем легко навредить другим людям — причем такими тонкими способами, о которых даже и не подозреваем, полагая, будто на самом деле приносим им пользу.

Если мы не захотим глубоко проанализировать свою жизнь и смело взглянуть на нее, мы можем легко навредить другим людям — причем такими тонкими способами, о которых даже и не подозреваем, полагая, будто на самом деле приносим им пользу.

Представление, будто мы знаем, что будет лучше для других людей, становится тонким способом совершить насилие. Когда мы берем на себя задачу «помогать» другим, мы тем самым сводим на нет их ощущение своей самостоятельности. Принцип отказа от насилия призывает нас доверять способности других людей находить ответ, который они ищут. Он призывает верить в других людей, а не жалеть их. Принцип ненасилия просит нас доверять жизненному путешествию другого человека, любить его и поддерживать в нем наивысший образ себя в собственных глазах, а не наш собственный наивысший его образ. Он призывает нас перестать управлять другими и их восприятием нас. Оставьте других людей свободными от ваших запросов. Пусть они будут свободны в выборе своего восприятия вас.

Насилие, которое мы совершаем, полагая, будто знаем, что лучше для другого, весьма наглядно иллюстрируется одной индийской притчей.

Человек наблюдает, как обезьяна сидит на дереве, держа в руках рыбу, и говорит той: «Но ведь я спасла тебя, иначе ты бы утонула!» Обезьяна, полагая, будто спасла рыбу, поместила ее в такое место, которое не может удовлетворить ни одну из ее потребностей в выживании и росте. Мы не можем спасти людей или исправить их.

Я испытала эту полную благих намерений «помощь» на примере моего мужа, который из любви ко мне стал сам выполнять всю домашнюю работу, предлагая мне отдохнуть и расслабиться. Сначала я думала, что это очень любезно с его стороны, но со временем стала замечать, что стала рыхлой и малоподвижной. Не занимаясь иногда нелегкой домашней работой, я ослабела!

Самостоятельно справляясь с проблемами, мы обретаем ощущение своей сообразительности, чувство собственного достоинства и удовлетворения. Когда мы пытаемся исправить или спасти кого-то, мы мешаем им извлечь урок, который предоставила им данная ситуация. Как обезьяна в упомянутой выше притче, мы, пытаясь извлечь человека из его проблем или страданий, извлекаем его из среды, которая предлагает большие возможности для обучения. Мы в определенном смысле отключаем людей от источника, который позволит им стать сильнее, компетентнее и проникнуться большим сочувствием к окружающим.

Иногда непереносимо позволить человеку, о котором мы заботимся, продолжать страдать и тонуть в жизненных проблемах. Мы и сами-то себе почти не можем помочь, но если люди страдают, мы хотим, чтобы им стало легче. Если им нужно принять решение, нам хочется подсказать, как его принять. И все же действительно стоящая вещь, которую мы можем им предложить, — это оставаться с ними в той ситуации, какая она есть. Мы должны доверять страданию, доверять проблеме и доверять ошибкам; они — то, что совершенствует нас, когда мы от них не бежим.

Нелли Мортон, феминистский автор 70-х годов, красноречиво говорила о силе, которая позволяет нам «услышать друг друга в бытии». С этим высказыванием перекликается фраза Рэйчел Наоми Ремен: «Слушая другого человека, мы создаем в нем прибежище для заблудившихся частей его души». В другом человеке нет ничего, что нужно было бы исправлять или спасать; есть лишь дар умения слушать. Люди нуждаются в безопасном месте, чтобы «услышать себя». Возвращаясь к притче об обезьяне и рыбе, можно сказать, что в итоге нам следует войти в воду вместе с нуждающимися, а не брать их с собой на дерево.

Еще один способ, которым насилие маскируется под заботу, — это беспокойство. Беспокойство — это недостаток веры в другого человека, и оно не может существовать одновременно с любовью. Или мы верим в то, что другой человек сделает все от него зависящее, или нет. Беспокойство говорит: «Я не верю, что ты наладишь свою жизнь». Беспокойство проистекает из высокомерного отношения: «Я лучше знаю, что должно происходить в твоей жизни». Беспокойство твердит: «Я не доверяю твоей жизни, твоим реакциям и твоему выбору момента для действий». Беспокойство — это страх, который еще не вырос; это неправильное употребление воображения. Мы обесцениваем и оскорбляем других, когда тревожимся о них.