Яконур - [28]

— Когда говорят, что надо сосредоточить внимание на наиболее перспективных направлениях, вы не должны считать, будто к вам это отношения не имеет. И когда я вам повторяю, что наука в целом и каждый ученый в отдельности обязаны окупать себя, вам не следует думать: мели, Емеля, твоя неделя. Это уже не просто так носится в воздухе…

Пауза. Перестал ходить.

Яков Фомич ждал. Сейчас скажет.

— Что из этого следует? Из этого следует, что нам с вами надо дружно навалиться на одно общее дело. На одну тему. Не распыляться, как это делали лебедь, рак, щука и многие другие, а, напротив, сконцентрировать свои силы на одном направлении. На, знаете, направлении главного удара. А пока у нас и вправду ситуация как у дедушки Крылова… Поверьте, я говорю, оценив положение института со всех сторон. Важно сделать это именно сейчас. От этого зависит наша с вами судьба…

Назаров наклонился к Якову Фомичу, хотел что-то сказать; Яков Фомич остановил его.

— Сосредоточить усилия необходимо на актуальной теме, которая дала бы ощутимые результаты. Начать загодя, чтобы результаты выложить на стол, едва они потребуются. Знаете: дорого яичко ко Христову дню… Вот, помните, я говорил как-то на совете, мы у себя в отделе начали кое-что… И кое-что из этого кое-чего мы уже сделали. Там есть такой эффект, это, знаете, тоже носится в воздухе, я улавливаю, это еще не говорится, но уже… Где у нас мел?.. И вот если всем хорошенько навалиться на это дело…

Яков Фомич не считал, что замысел в принципе плох, скорее был к нему безразличен. Но ведь не о том Вдовин…

— Валерий, вы помните, мы с вами это обсуждали?

Все смотрели на Валеру.

Да, Валера помнил; и что с того?

Пауза.

— Вы, Валерий, считаете, что наука — это только то, чем занимаетесь вы сами… Михаил Михалыч, может, вы хотите что-то сказать?

Михалыч не хотел. Разве что повторить прежние свои сомнения: в этом месте уже копали…

— На первый взгляд, Михалыч, вы правы: нечего там делать даже самому хорошему старателю — единоличнику, кустарю без мотора. Ну, а если пригнать экскаватор, а?..

Все тянулось еще некоторое время; Вдовин пробовал реакцию то одного, то другого из ребят.

Якова Фомича обходил — и вопросами, и взглядом…

Ответ Капы: возможно, лучше поискать там, где трудности уже известны.

— Представьте, Капитолина, вам надо выбрать жениха из двух братьев. Про одного вы точно знаете, что он… скажем, у него не будет детей. Про другого вы еще ничего не знаете. Кого вы, Капитолина, выберете?..

Разговор стал топтаться на месте. Яков Фомич слушал рассеянно, был занят собой. Кто-то из вдовинских еще рисовал на доске, но ничего существенного. Сани не было.

Вдовин предложил формулировку: «Изучить возможность концентрации усилий…»

Обтекаемо, однако развязывает руки.

Яков Фомич все не мог собраться…

* * *

Проснулась Ольга от стука двигателя. Вскочила, взбежала по трапу на палубу.

Солнце, совершенно чистое небо, на воде — даже ряби нет, Умчался верховик!

«Путинцев» выходил на курс.

Умылась на корме под шлангом. Холодный воздух леденил мокрое лицо, Ольга растирала его полотенцем.

Снег выпал на дальних склонах, — как инеем покрылись. Или — подумала — как пирог, сахарной пудрой посыпанный… Значит, есть хочется!

Еще примерно час ходу…

* * *

Яков Фомич шел по длинному темному коридору. Стенные шкафы; стеклянная дверь; снова стенные шкафы; опять стеклянная дверь…

Черт, одышка, колоть начало, стало требовать остановиться; пошел медленнее.

Его нагнала Капитолина, ребенок раскраснелся, говорил быстро, сбивчиво; Яков Фомич потребовал повторить.

— В общем, у Вдовина еще раньше был готов приказ, он прямо так и начинается: «В целях концентрации усилий на наиболее важном направлении…» Ну и, в общем, забрать вас всех у Элэл и подключить…

Яков Фомич остановился, оглядел Капу. Вдовинская… И какая еще честолюбивая девочка. Из его отличниц. Что-то там делает у Герасима…

— Почему я прибежала? Потому что Герасим бы так сделал…

* * *

Вышли на точку, застопорили двигатель.

Спирт выпили. Ветер переждали. Можно работать.

Все — на корме.

Самой надо начать, самой в первой точке…

Ольга навесила батометр на стальной трос. Вышла к самому краю. Гена цепь поставил, чтоб не падать, хорошо. Тарахтение лебедки, батометр уходит под воду; красная лапа Никитича на переключателе, другая — на рычаге, притормаживает; плавно трос идет; цифры ловко выскакивают на счетчике, метры и десятки метров.

— Стоп, Никитич! Слегка отпусти…

Следующий батометр.

Никитич:

— Почтальона не забудь!

Не забудет.

Опять тарахтение лебедки, стоп, все сначала.

Потом еще батометр. И еще. Все.

Теперь надо очень четко…

К тому же это должно быть красиво.

Ольга нажала и отпустила кнопку; защелкнула.

— Бросай! — кричит Никитич.

Размашистый посыл вниз. Почтальон соскальзывает по тросу.

Он летит там, в воде, медленно, плавно… в одиночестве… пересекая слои… сквозь течения… встречает верхний из батометров, освобождает его, переворачивает и закрывает, — замыкает в цилиндре воду этой глубины… все бесшумно… и отрывается и летит дальше второй, к следующему батометру… и так до нижнего.

Ольга взялась рукой за трос, ждала; почтальоны не спеша работали в глубине; Ольга ладонью чувствовала удары, считала; трос все подавался книзу, напрягался.