Ядовитая девушка - [6]

– Ты не обязана говорить о чем–то, если не хочешь.

– Так ты будешь рад посидеть в тишине? – спрашиваю я.

– Конечно, уютная тишина звучит заманчиво для меня, – отвечает он, вытаскивает свой iPod и предлагает мне один наушник. Я улыбаюсь и принимаю его из его рук. Когда вставляю его в ухо, я одобрительно киваю, когда слышу голос Эда Ширана.

Грейсон поворачивается ко мне, его лицо так близко, мы практически касаемся.

– Я заключу с тобой сделку, – мягко говорит он.

– Сделку? – переспрашиваю я, уставившись в его глаза.

– Ты называешь мне свою любимую песню. Если она есть здесь, – указывает на iPod, – ты должна будешь пойти со мной на свидание.

Я усмехаюсь, потому что черта с два моя любимая песня будет здесь.

– А если я выиграю?

– Тогда я не буду звать тебя снова, – произносит он, и мое лицо слегка опускается. Он уже готов сдаться? Мысленно проклинаю себя, потому что это будет лучшим вариантом для меня.

– Я буду ждать, пока ты сама не скажешь, что хочешь пойти со мной, – добавляет он, покусывая свою нижнюю губу.

– Ладно, давай.

– Ты не можешь выбрать случайную песню, ты должна пообещать, что это действительно твоя любимая песня в настоящее время, – говорит он, его глаза искрятся весельем.

– Хочешь клятву на мизинцах? – шучу я, протягивая свой мизинец.

Он склоняет голову и прикидывается, будто раздумывает над этим.

– Да. Думаю, мы должны. Я знаю, ты не хочешь на это свидание, – весело отвечает он.

Закатываю глаза и протягиваю свой мизинчик, ноготь накрашен фиолетовым лаком. Он сплетет его со своим мизинцем, и мы трясем ими.

– Ладно, срази меня, – говорит он, вызывающе приподнимая брови.

Я усмехаюсь и говорю ему.

– «Джесси» Джошуа Кадисона.

Он молчит, а потом хохочет.

– Это не твоя любимая песня.

Я ахаю.

– Моя! Это классика.

Теперь он улыбается, самодовольной улыбкой.

– Похоже, мы пойдем на это свидание.

Что? Черта с два он слушает такое. Он прокручивает список в своем iPod и включает песню. Ну, черт.

– Заберу тебя завтра вечером, – сообщает он, и я заметно съеживаюсь.

– Я работаю завтра вечером. Как насчет послезавтра? – спрашиваю я, выкручивая руки.

– Звучит здорово, – говорит он. – Так, где ты работаешь? – спрашивает он, спустя несколько минут тишины. Зачем я упомянула о работе? Иногда, говорю, не подумав.

– Ох, просто в баре, – говорю я, взмахивая руками. Будто не такое уж и больше дело.

– В каком баре? Мне нравятся бары, – спрашивает он, пока медленно тянет мою руку в свою.

– А что, собираешься следить за мной? – дразню я, пытаясь избежать вопроса. Смотрю вниз на наши переплетенные руки, интересно, как, черт возьми, это произошло? Я пытаюсь вести себя сдержанно, даже стервозно, но Грейсону, кажется, все еще очень хочется узнать меня. Почему? Это вызывает небольшую подозрительность, потому что я не понимаю, с чего он так заинтересован во мне. Здесь повсюду так много красивых девушек, и я знаю, что ему не составит труда привлечь их внимание.

– Нет, – говорит он. – Думаю, этого хватает в универе.

– Точно, – отвечаю я, дразнясь.

Он драматично прикладывает руку к своему сердцу.

– Хочешь сказать, что не наслаждаешься моим обществом?

– Ты нормальный, – сообщаю я, беззаботно пожимая плечами. Грейсон сверкает кривой улыбкой и освобождает свою руку от моей. Чувствую укол разочарования, пока он тянется вверх и берет длинную прядь моих волос, осторожно потянув за нее.

– У тебя самые красивые волосы, – бормочет он. – Такие светлые, практически белые.

– Сп–спасибо, – запинаюсь я. Он улыбается, и мы продолжаем слушать музыку в тишине, наши тела слегка касаются. Я так четко ощущаю каждое его прикосновение к моей руке, каждое легкое движение. Закрываю глаза, чувствую себя намного спокойнее за долгое время.

– Не засыпай. Нам нужно возвращаться, – говорит он, аккуратно вытягивая наушник.

Открываю глаза и сажусь прямо.

– Я могла бы неплохо вздремнуть.

– Я тоже, – добавляет он. Мы смотрим друг на друга несколько напряженных секунд перед тем, как он встает и протягивает руку, чтобы помочь мне. Вкладываю свою руку, и он тянет меня вверх, пока я не встаю. – Можно я провожу тебя на следующее занятие?

– Да, – говорю я.

– И Пэрис?

– Да? – спрашиваю тихо.

– Могу я взять твой номер? – спрашивает он, появляются ямочки.

– Эмммм, ладно.

Его улыбка расцветает, и мне это нравится.

Очень сильно.

Почему я не могу контролировать себя рядом с ним?

****

Следующим вечером я иду на работу. Пока росла, ни в одной моей самой дикой мечте я в итоге не зарабатывала стриптизом на жизнь, но вот она я. Мои родители погибли в автомобильной аварии, когда мне было тринадцать. Младшая сестра моей матери, Вероника, забрала меня, мою сестру и брата к себе, и я возненавидела жизнь под ее крышей. Мы ей никогда не нравились, и в то время я не имела представления, почему она захотела жить с нами. Я думала, что она чувствовала себя обязанной, потому что если бы мы не жили с ней, то отправились бы в детский дом. Вскоре я осознала, что это из–за денег, оставленных нам нашими родителями. Как наш опекун, Вероника имела доступ к нашим деньгам. Я не видела ни цента из них. Когда моему брату Броуди исполнилось восемнадцать, он взял мою сестру Лондон и меня и увез с собой. Вероника не хотела отпускать нас, но каким–то образом, Броуди договорился с ней. Я точно уверенна, что сюда включалась выплата ей определенной суммы денег ежемесячно.