Ядерный Ангел - [9]

– Прямо гетто какое-то, – шепнул я Тоге. – Такого я даже в кино не видел.

– У Тарковского в «Сталкере» что-то похожее, – заметил Тога. – Но там кино, а тут…

– Гражданин? – Какой-то суетливый тип с усиками и челкой возник перед нами, как из-под земли. – Большая честь служить уважаемому гражданину. Чем могу?

– Мы ищем рынок, – сказал я: мне очень не понравилась физиономия этого перца. – Хотим поторговать.

– О, рынок прямо перед вами. Дойдете до конца улицы и сразу видите ворота рынка, – тут типус сделал выразительную паузу. – А что гражданин, прошу прощения, ищет купить?

– Еду.

– А что гражданин имеет продать?

– Сигареты. А у тебя есть что-то на продажу?

– Первоклассный товар, гражданин! – Усатый ухватил меня под руку, подмигнул. – Не откажите в любезности, пройдемте со мной!

– Леха, не стоит! – отчетливо сказал Тога, – Вдруг он нас в засаду заманит?

– Заткнись, поселенец! – зашипел усатый. – Я еще не выжил из ума, чтобы причинять вред гражданину Рейха. Напротив, я хочу оказать уважаемому гражданину маленькую – хе-хе! – услугу. А уважаемый гражданин, возможно, окажет огромную услугу мне…

– Черт с тобой, показывай, что за товар, – решился я. – Только учти…

– О, не стоит беспокоиться, гражданин! Вам понравится, обещаю.

Гадая, чем меня собирается удивить усатый, я вошел в подъезд, распугав разгуливавших по площадке крыс, поднялся на третий этаж. Усатый толкнул одну из дверей и впустил меня в квартиру – надо думать, свою. В гостиной на старом, потерявшем от грязи цвет диване, сидела девочка. Вначале в полутьме я принял ее за взрослую девушку, но секундой позже понял, что девчонке не больше двенадцати лет. Малолетняя прелестница была одета во что-то грязно-ало-блестящее, на голове был белокурый парик, лицо было густо накрашено, что делало девочку похожей на большую замурзанную куклу. Встретившись с ней взглядом, я понял, что ребенка накачали какой-то сильной химией.

– Вот, гражданин, – усатый выдал похабный смешок. – Это Роза. Мой цветочек, моя ягодка, милая моя девочка. Душистая, сладкая и ласковая. Она давно мечтает познакомиться с приличным гражданином.

– Ты что? – До меня начало доходить, ради чего меня сюда привели. – Это же ребенок, мать твою! Да я тебя…

– Гражданин, одно слово! – Усатый закрылся ладонями. – Вы окажете мне большую услугу. Роза моя дочь. Если вы… если она понесет от вас, то по закону ваш ребенок будет гражданином Рейха…. Хорошая перспектива для девочки, не так ли?

– Перспектива? – Я медленно вытянул из ножен катану. – Я сейчас тебе ребенка сделаю, гнида. А потом сразу аборт с кесаревым сечением.

– Леха, не надо! – крикнул Тога.

Окрик Тоги меня бы не остановил. Но убить папочку-сутенера я не успел, хотя руки прям чесались. Потому что из соседней комнаты выскочили два амбала, вооруженные обрезами из охотничьих ружей – ясен пень, что они здесь и находились на случай подобных эксцессов. Усатый заскочил за их спины и завопил:

– Вот как? Я его от всей души, а он…

– Заткнись! – Я понял, что бордель-секьюрити стрелять не будут, видимо, за преступление против гражданина Рейха в этой дыре наказывают очень сурово. Так, попугать решили, дешевки, на место поставить. Однако и стоять под дулами двух обрезов мне совсем не улыбалось, тем более что этой бедной девчушке я ничем не мог помочь. – Мы уходим. Уберите пушки.

– А платить кто будет? – возмутился усатый. – Устроили скандал, испугали ребенка…

– На, возьми, падла, – я кинул на пол пачку сигарет. – Однажды я тебя без охраны встречу, обещаю.

Мы выскочили из квартиры, сбежали по лестнице и долго стояли на улице. Я пытался прийти в себя, Тога, по-моему – тоже.

– Нет, Тога, ты скажи мне, что тут творится? – спросил я, когда ко мне вернулась способность говорить. – Мастер говорил, что один портал из четырех ведут прямо в Инферно. Выходит, правду сказал? Что это такое, если не преисподняя?

– Нет, это не ад. Хотя очень похоже. То ли еще будет, Леха.

– Спасибо, утешил, – я поправил перевязь катаны, огляделся по сторонам. – Пойдем, доберемся до рынка, узнаем, что и как. И ночлег поищем, скоро темнеть начнет.

* * *

На подходе к рынку мы услышали музыку – бодрые жизнерадостные нацистские марши времен второй мировой. Их, надрываясь и отчаянно хрипя, извергал жестяной репродуктор на столбе у входа в рынок. У ворот нас остановили шуцманы, но, проверив мой пасс, сразу стали слаще халвы и пожелали хороших покупок.

Рынок был под стать всему городу. Когда-то это был крытый павильон, но крыша обрушилась, и теперь торговали под открытым небом. Прилавки были расставлены прямо среди куч мусора и обломков кровли. Покупателей почти не было. Продавцы, поголовно молодые крепкие мужики, сначала чуть ли не выбегали из-за своих прилавков, чтобы обратить наше внимание на свой товар, но потом затихли и лишь следили за нами настороженными взглядами. Выбор был скудный – дрова, связки старых книг, предназначенных на топливо, свиные кости, копченое мясо с неприятным запахом, собачьи шкуры, кучки каких-то белесых грибов, черная мелкая картошка, мутный самогон, пустые бутылки, всякий хлам, вроде железного лома или старой алюминиевой посуды. Впрочем, свой настоящий товар эти хитрованы на прилавок не выкладывали.