Яд в крови - [131]

— Это совсем другое дело. Я мужчина, а ты женщина. Ты… ты словно отдаешь себя им всем. Мама говорит, это потому, что ты актриса, и я не имею никакого права тебя ревновать. Но я ничего не могу с собой поделать.

Он завел мотор, и машина медленно поехала сквозь дождь.

Маша смотрела впереди себя и думала о словах Франческо. Ей вдруг сделалось грустно и очень неспокойно. Их любовь показалась ослепительно сверкающим шаром молнии, спустившимся откуда-то с неба и разлетевшимся на яркие брызги голубоватого огня от соприкосновения с жестким темно-серым асфальтом.

— Я был у твоего отца, — рассказывал Франческо, когда они, пообедав в кругу семьи и уделив родственникам причитающуюся им долю внимания, поднялись к себе в спальню. — Он женился на дочери губернатора острова. В мою честь закатили грандиозный прием, на котором вихляли всеми частями тела полуголые туземки. Думаю, нам следует хранить в тайне его местопребывание. Он произвел на меня впечатление довольно счастливого человека.

— Возможно, так оно и есть. — Маша сидела на мягком пуфе и расчесывала перед зеркалом волосы. Они были очень длинные — до самого пояса — и доставляли ей массу хлопот, но Франческо умолял ее ни в коем случае их не отрезать. Внезапно она обернулась и внимательно посмотрела на мужа. — Но что ты скажешь людям из ФБР? Если скажешь, что не видел его, наверняка проговорится кто-нибудь из команды, и у тебя будут неприятности. Их и так было много из-за этой проклятой яхты. Мне кажется, мистер Тэлбот не поверил, что ее захватили контрабандисты.

— Он давным-давно успокоился — посудина была застрахована. А вот миссис Шеллоуотер, похоже, все никак не успокоится. Это она периодически заводит ФБР, требуя, чтобы они разыскали и прислали ей с доставкой на дом мужа.

— Ты видел когда-нибудь… его детей? — неожиданно спросила Маша.

— Да. В последний раз я видел их полгода назад, когда был в Лос-Анджелесе по делам моего отца. Миссис Шеллоуотер разыскала меня в мотеле, где я ночевал, и чуть ли не силой увезла к себе на виллу. Со мной хотел поговорить мистер Тэлбот, но с ним неожиданно случился сердечный приступ, и я видел его недолго. Девочка стала совсем взрослой и чем-то напомнила мне тебя, — рассказывал Франческо, любуясь издали женой. — Мальчик расспрашивал про отца и вел себя очень заносчиво. Он даже попытался запутать меня якобы существующим родством его деда с хозяином Белого дома. Миссис Шеллоуотер была вежлива и предупредительна, но я чувствовал, что она не верит ни одному моему слову. Тэлбот успел шепнуть мне по секрету, что не хочет, чтобы его зять нашелся, — ему кажется, это может сказаться самым пагубным образом на здоровье дочери. Я понял по его глазам, что он тоже не верит моему рассказу о том, что твой отец якобы уехал с контрабандистами на Кубу.

— Мне бы очень хотелось повидать его детей. — Маша перестала расчесывать волосы и, приблизив лицо к зеркалу, внимательно вгляделась в собственное отражение. — Знаешь, я совсем не удивлюсь, если у меня появятся еще братья и сестры. Мой отец, кажется, неунывающий романтик.

— Мы должны узнать про твоего брата, — сказал Франческо. — Один мой дружок собирается в скором времени в Россию на соревнования по плаванию. Он немножко говорит по-русски. Кажется, у него там девушка. Может, попросить его зайти к Лемешевым и…

Маша почувствовала, как тупо заныло сердце. Так было всегда, стоило вспомнить о Яне-старшем. О сыне она старалась не вспоминать вообще. Он по крайней мере был жив и здоров, о чем ей изредка сообщал Дима, пересылая немногословные письма с колесящими по всему свету мидовцами. О Яне-старшем он не писал ни слова. Она боялась звонить Лемешевым, зная наверняка, что все разговоры из-за рубежа прослушиваются КГБ. Она была невозвращенкой, то есть предательницей с советской точки зрения. Любой, даже косвенный, контакт с ней мог обернуться крупными неприятностями для человека, имеющего советский паспорт, а еще к тому же партбилет.

— Я боюсь, — прошептала она. — Вдруг его уже нет в живых?

— Это было бы в высшей степени несправедливо. Мне кажется, Бог этого не допустит, — с серьезным видом сказал Франческо и вдруг, выпрыгнув из кровати, опустился на ковер и положил голову Маше на колени.

— Amore mia[19], ты притягиваешь меня к себе еще больше, чем океан. Я сказал твоему отцу, что он много потерял, оставив твою мать. Потому что русские женщины самые чудесные жены и любовницы на свете.

— О, я догадываюсь, что он тебе на это ответил. — Маша улыбнулась и потрепала Франческо по непокорным густым волосам. — Он ответил, что истину можно познать лишь в сравнении, а потому он решил жениться на туземке. Угадала?

— Почти. — Франческо прижался к Машиному животу. — Твой отец собирается в Россию. Он написал наконец свой роман и прежде, чем его опубликовать, хочет, как он сказал, оживить в памяти кое-какие подробности из собственной жизни. Думаю, в данный момент он уже в Гаване. Этот мистер Эндрю Смит оказался самым что ни на есть неутомимым искателем приключений, дай Бог ему здоровья и удачи. Тем более что благодаря ему я узнал тебя.

Амалия Альбертовна превратилась в настоящую истеричку. Врачи разводили руками, предписывали режим, покой, транквилизаторы. Лемешев взял отпуск и уговорил жену поехать в санаторий в Карловы Вары. Эта идея как будто оживила ее — Амалия Альбертовна съездила к портнихе, заказала несколько костюмов и платьев по фасонам одного из последних выпусков «Burda Moden», сделала модную стрижку и химию, наконец, аккуратно сложила два чемодана. За два часа до поезда она заявила мужу, что если куда-нибудь поедет, то только на Волгу.