Яд суккуба - [30]

— Может быть больно, если я не подготовлю тебя. Я крупнее, чем че… некоторые мужчины…

— А может, ты просто слишком большого мнения о себе? — не выдерживаю и таки перекатываю его на спину, нависая сверху. — Мне не нужна сейчас вся эта хрень, — стону и содрогаюсь от очередной волны жара и боли. — Мне нужно это, — я отвожу руку назад и ложу ладонь на внушительную выпуклость в джинсах.

Хантер снова зарычал и поддался бедрами мне навстречу. Я гладила его через грубую ткань, одновременно целуя загорелый торс, играясь языком и зубами с его сосками. Сама не поняла, в какое мгновение руки справились с застежкой на джинсах, когда он успел их приспустить, но стоило моим пальцам попытаться сомкнуться на его члене, на задворках сознания пронеслась мысль, что это слишком для меня и неплохо было бы сбежать пока не поздно…

Застонала, почувствовав бархат горячей плоти напротив своего пульсирующего лона.

Суккуба металась под кожей, требуя быстрее взять свое, а я… на меня вдруг накатила застенчивость. Всего на мгновение, но Хантер успел заметить мою неуверенность и, истолковав ее по-своему, нагло выгнул бровь, скривив губы в ехидной, но дрожащей от напряжения улыбочке.

Улыбнувшись в ответ, взяла его в руку и направила в себя, отчаянно застонав, когда моя попытка оседлать мужчину закончилась провалом — он слишком большой для меня…

— Блядь! — вторящий моим мыслям напряженный рык и его руки подымают меня за талию, настойчиво направляя и не давая даже мысли о побеге проскользнуть в мой затуманенный страстью мозг.

Меня все равно не отпустят…

— Вот так малышка, теперь сама, — задыхаясь, зашептал Хантер. — Возьми то, что тебе надо… сколько сможешь… взять…

Слова ему давались с трудом, и я видела, как вены вздулись на его висках, а на лбу выступила испарина. Он боялся причинить мне боль, поняла я. И стоило признать: я тоже этого боялась.

Внутри меня находился самый кончик и… моей суккубе этого было невообразимо мало, а моему телу — более чем достаточно. Теперь лоно болезненно сжималось не столько от все еще бегущего по венам желания, сколько от легкой боли и непривычного вторжения.

Меня за талию настойчиво, но мягко потянули вниз, заставляя принять в себя больше напряженной плоти и одновременно тихо вскрикнуть от боли.

Мужчина подо мной замер, словно превратился в камень, а вот его рот без остановки извергал самые пестрые ругательства.

— Предлагаю холодный душ, — сама не заметила, как оказалась лежащей на спине с широко разведенными ногами и пульсирующим членом во мне, — подумай хорошенько. Будет еще больнее, когда я собью твою девственность. Ты не…

Моей суккубе и мне надоели разговоры, и я просто резко вскинула бедра, принимая в себя еще несколько сантиметров и одновременно шипя от острой боли.

Мужчина задохнулся и мертвой хваткой вцепился в мои бедра, не давая сдвинуться ни на миллиметр. Он тяжело дышал, и его глаза были зажмурены настолько сильно, словно это его, а не меня только что лишили невинности. Правда, у меня создавалось такое ощущения, что там все моментально заживало. Во всяком случае, уже через минуту я не чувствовала ничего, кроме жжения. И это при его-то размерчике!

И нам с суккубой снова мало — боль ушла, словно не бывало, и я издаю тихий стон, давая понять — мне хорошо и я хочу еще.

Все еще тяжело дыша, он открывает глаза и я задыхаюсь от бушующего в нем пламени и порочных обещаний, а еще от восторга от их необычного цвета…

— Сама напросилась, — тихо рычит, склоняясь к губам и входя еще немного дальше, — теперь пощады не жди.

Он резко двинул бедрами, и я беззвучно вскрикнула от того, насколько сильно и полно он чувствовался во мне. Я словно чувствовала каждую его неровность…

— Горячо и узко, и твой за… — рычит и вдруг запинается, медленно выходя и снова резко погружаясь. — Ты чертов рай, Эви и я собираюсь насладиться им сполна. Не в силах остановиться… прости…

К чему просить о прощении, если я сама себя не помню от удовольствия?

Несмотря на слова, он щадил меня… во всяком случае первые два раза точно. После первого мы отправились в душ, а потом он долго истязал меня своим ртом, бормоча что-то о каком-то лечении и о том, что он сдохнет, если снова будет сдерживать себя.

После второго раза, Хантер громко ругался, тихо-тихо шептал слова извинений, но брал меня так, что мы с суккубой улетали в нирвану от силы очередного оргазма. Я — от своего.

Суккуба — от его. Он был тем, что нам нужно и намного больше…

— Даже не смей забывать сегодняшнюю ночь, — рычал он, беря меня в четвертый раз. Забыв о моей девственности и жестко трахая, поставив на колени и собрав в кулак распущенные волосы, заставляя прогнуться в спине и максимально открыться для него.

— А забудешь, я тебе напомню, — почти угрожающий шепот в ушко и его руки соскальзывают с бедер, чтобы пройтись по бокам и обосноваться на моей груди и шее. — Говорят эта возбуждающая хрень может отбивать память… Как думаешь, — он останавливается и, слегка сжимая горло заставляет выпрямиться, став на колени и прижившись спиной к его груди, — если я буду иметь тебя до следующей ночи, поможет ли это сохранить тебе память?