Яд - [4]

Раскрасневшись от волнения, Кэтрин совсем перестала обращать внимания на свою соседку, и миссис Экройд, предоставленная сама себе, примолкла. Пожилая дама понимала, что Кэтрин слишком взволнована, и деликатно молчала, бросая на женщину любопытные взгляды.

За окнами замелькали деревья подъездной аллеи усадьбы — голубые кедры. Экипаж теперь шёл ровно, дорога и аллея были ухожены, посыпаны гравием, похрустывавшим под колёсами. Наконец, карета остановилась, и дамы вышли наружу.

Первое впечатление, которое посетило Кэтрин — какая это большая усадьба! С нескрываемым удивлением она смотрела на горделивый портал в стиле ампир, на фасад дома, поражённая его величиной и красотой. И всё это — новое. И как же не похоже на Хэскил-холл, с его облупившейся краской и текущей крышей. Кэтрин могла поспорить на что угодно, что здесь-то кровля не протекает.

Внезапно Кэтрин охватила паника. Она вдруг остро почувствовала, насколько этот дом превосходит её ожидания, и… и её саму. Её видавший виды потёртый экипаж, заляпанный грязью, её элегантное, но слишком простое платье — всё, что она могла себе позволить. Пальто — красивое, с меховой отделкой, но давно вышедшее из моды. Подарок Генри, сделанный много лет назад. Если бы она приехала одна, то сейчас, не раздумывая, вернулась бы в экипаж и бросилась наутёк отсюда. Но — увы! Миссис Экройд, не скрывая наивного восхищения, стояла рядом и трещала без умолку.

— О, Боже, какой дом! Кэтрин, только посмотрите, он же огромный! Я, конечно, слышала, что Голубые кедры — богатая усадьба, но и представить себе подобного не могла. Ах, кажется, вот и мистер Кингсли. Да что же Вы так побледнели, душенька? Вам дурно?

— Нет, миссис Экройд, всё со мной в порядке, — побелевшими губами прошептала Кэтрин, не в силах отвести взгляда от приближавшегося мужчины.

При неярком свете мартовского дня Кингсли оказался ещё лучше, чем Кэтрин помнила. Он такой высокий, элегантный, и, в то же время, мужественный. Двигается с удивительной для такого большого мужчины грацией. А какие у него глаза… и губы…

— Миссис Экройд, рад снова видеть Вас, сударыня. Большая честь принимать Вас в моём скромном доме.

Кингсли замолчал, выслушивая поток льстивых и восхищённых речей пожилой дамы, кивая ей с рассеянной улыбкой. Ему явно не терпелось повернуться к той, ради которой он пригласил старуху. Наконец, прервав излияния взмахом руки, он повернулся к Кэтрин.

— Дорогая миссис Хэскил, нет слов, чтобы выразить, насколько я тронут тем, что Вы ответили на моё приглашение. Прошу Вас, проходите, чувствуйте себя, как дома. — Последние слова он произнёс, слегка выделив тоном, бросая на Кэтрин многозначительный взгляд.

У Кэтрин дрожали ноги, и в голове шумело. Она чуть слышно пробормотала приличествующие слова приветствия, и, опершись на любезно предложенную Кингсли руку, не чуя под собой ног, пошла к дому. На её лице бушевал настоящий пожар, но она даже не думала об этом, сосредоточившись лишь на том, чтобы унять бешено стучавшее сердце. Внезапно ей стало жарко и душно, и пальто, которое казалось ей таким тонким, стало весить целую тонну.

Дверь перед ними распахнулась, и оттуда вышла девушка, неожиданно оказавшись лицом к лицу с ними. Кэтрин бросила на неё лишь один взгляд и похолодела. Господи, какая же она дурочка! На что она, вообще, может надеяться?

Незнакомая дама остановилась и вежливо склонила голову набок, слушая, как Кингсли представляет их друг другу. Холодные голубые глаза, пронзительно-чистые, невероятно глубокие, обрамлённые густыми ресницами, чуть голубоватые веки, яркие полные губы, молочно-белая кожа, белоснежная, совершенная, как у ребёнка. Грива — по-другому и не назовёшь — тёмно-каштановых волос, струившихся водопадом из замысловатой причёски. И Кэтрин достаточно было лишь одного взгляда на платье незнакомки, чтобы понять, насколько оно отличается от её собственного. Это был именно кринолин, а не просто подбитая нижняя юбка. Платье со множеством оборок сзади, оканчивалось шлейфом и обтягивало стройную фигуру идеально, как перчатка, подчёркивая стать и осанку, достойную королевы.

— Очень приятно, — медленно и словно прорываясь сквозь пелену дошли до Кэтрин слова незнакомки. Хотя… Кингсли представил их друг другу, только вот она всё пропустила.

— Да, я тоже очень рада познакомиться, — кое-как выдавила из себя Кэтрин, чувствуя, как незваная чёрная тоска обручем сжимает грудь. Что она, вообще, тут делает? Зачем приехала в этот пышный особняк? Зачем она сдалась Кингсли, если у него рядом такая красавица? Уехать бы, и забыть всё, как страшный сон! Но сбежать не удастся, во всяком случае, сейчас. Придётся вытерпеть тут пару дней…

— Ах, мисс Дегри! Я ведь правильно произношу — Дегри? Французские фамилии — такие сложные, простите меня, если я произношу что-то не так, — восторгалась миссис Экройд, вызывая у Кэтрин чувство внезапной и резкой неприязни. — Но не удивительно ли, что у мистера Кингсли гостят французские родственники? Это такой приятный сюрприз.

Красавица смерила пожилую женщину высокомерным взглядом и лишь изогнула бровь в ответ. Миссис Экройд замолчала, смущённая слишком очевидной надменностью реакции. Тем временем француженка снова повернулась к Кэтрин и — это просто невероятно! — улыбнулась. Правда, улыбка вышла такой же холодной и отстранённой, как и сама мисс Дегри, и ледяные глаза не потеплели ни на йоту.