Яблоневая долина - [27]
В кафе появились подружки. Скарлетт эффектно опустила перед Глебом журнал и произнесла:
– Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать[8].
И веером разложила перед поэтом несколько купюр.
– Что это? – удивился тот.
– Твой гонорар, великий Чёрный Поэт, – нарочито смиренным голосом произнесла Скарлетт. – Джейн твои шедевры пристроила.
Он вопросительно посмотрел на приятельницу.
– Это мама, – смутилась та.
Про её родительницу знали мало. Вроде она имела отношение к изданию книг, но подробности Джейн скрывала – стеснялась. Зато старалась помочь друзьям.
Глеб пролистал журнал. Вот, прямо в середине его стихи. Только…
– Их отредактировали, – виновато улыбнулась Джейн.
Понятно. Вместо рваного слога – гладко прилизанный. Ритм выверен, рифмы почищены. Но всё равно приятно.
Их учили в школе, что основная работа над произведением начинается после его написания, только руки вечно не доходят. Глеб набрал номер телефона мамы, та ответила не сразу.
– Привет, ма, – нарочито небрежно начал он, – у меня тут стихи вышли… А-а, ты в поликлинику едешь? Некогда? Ага, потом поговорим.
Он постарался скрыть разочарование от друзей, вроде удалось.
Лис делано вздохнул:
– Снова меня обошла удача. Как жить?
Все рассмеялись. Лис не любил стихи. Парадокс: парень родился с крыльями и совершенно равнодушен к поэзии. Но деваться некуда: обязан до конца жизни кропать лирику. Выбора нет: или пишешь, или расстаёшься с крыльями. А Лис считал, что белоснежное оперение – он так и не перекрасил крылья – добавляет ему плюсов при общении с девушками. В общем, мучился. Преподаватели морщились, но к рифме и ритму придраться не могли – здесь всё было как надо. А вот за отсутствие образности, эмоций и поэтичности парню доставалось, но Лис совсем не переживал.
Глеб пересчитал деньги – вполне прилично. Хватит на хороший подарок. Он убрал купюры в карман, Скарлетт прокомментировала:
– И что богатенький Буратино собирается делать с несметными сокровищами?
Глеб пожал плечами: не хотелось распространяться, но его выдал Лис. Брякнул, не подумав:
– Так у Авроры скоро днюха. Думаю, на неё.
– А-а-а, ясненько, – без эмоций ответила Скарлетт.
Она терпеть не могла Аврору Сияющую.
Аврора преподавала в школе верлибр и когда-то была музой умершего Мастера. Говорили, что она тоже подавала надежды, но со смертью возлюбленного из-под её пера не вышло ни одного стиха. Скарлетт была другого мнения.
– Да она бездарность, – частенько убеждала она друзей, – за неё Мастер и сочинял. Тоже мне, муза! Это другим словом называется.
Глеб в такие моменты отмалчивался.
В их класс Аврора Сияющая пришла в начале учебного года. Глеб принял её за новенькую и ошибся: она оказалась преподавательницей.
– Ей уже под тридцатник, – насмешливо щурилась Скарлетт. – Наш Поэт втрескался в старуху.
Глеб всё понимал, страдал, но ничего с собой поделать не мог. Высокая, стройная («Кожа до кости», – ехидничала Скарлетт), Аврора казалась Глебу идеальной музой. Одни её глаза чего стоили: огромные и беззащитные. Глеб мечтал доказать ей, что способен защитить ото всего. Жаль, что Дон Кихот сейчас не в тренде. Глебу иногда хотелось отправиться на подвиги во имя любимой и даже сразить парочку ветряных мельниц.
А вот стихи в её честь не писались. Глеб пытался, но ничего путного не выходило. У Авроры были прелестные зубки: белые и ровные. Глеб часто сравнивал их с жемчугом. Но не напишешь же такую пошлость? Избито до невозможности. А искать другое сравнение глупо, получается вымученно. Скарлетт часто докапывалась:
– Что ты в ней нашёл? Она же на куклу Барби похожа.
Глеб не находил слов. А может, Скарлетт права и он любит не Аврору, а те чувства, которые она в нём вызывает?
А мама так и не перезвонила…
Глава 17. Переводные экзамены
Перед переводными экзаменами их огорошили: председателем комиссии назначен человек со стороны. Глебу было глубоко всё равно, но школа стояла на ушах. Особенно преподаватели с факультета критики. Скарлетт раздобыла информацию о новоприбывшем и с гневом вещала:
– Да он ноль без палочки! Даже издаётся за свой счёт.
Глеб отмахнулся: и с талантливыми поэтами такое случается, это не показатель. Мало кому везёт на меценатов и прижизненное признание.
– Да ты послушай! – Скарлетт закатила глаза и продекламировала:
Лис не выдержал и расхохотался в голос.
– Что это за бред? – Глеб удивился.
– Да у него все стихи такие, вчера в интернете лазила, искала, что это за чудо к нам направили.
– Ну, может, он в чужих хорошо разбирается? – предположила великодушная Джейн.
– Как я, – подхватил Лис.
– Кстати, – Скарлетт прищурилась, – я тут читала стихи, которые ты Джейн посвятил. И… – она выдержала паузу, – это очень хорошо. Мне нравится.
Глеб почувствовал досаду: почему друг ему ничего не сказал? Не доверяет?
– Извини, – Лис повернулся к Глебу, – но я не знал, как ты воспримешь. А это слишком…
Глеб понял: все привыкли, что Лис пишет так себе. И видимо, когда тот написал что-то стоящее, просто побоялся, что друг не оценит.
– Забили, – ответил он. – Когда решишься, тогда покажешь.
