— Бедная крошка!
— Эми очень любит маму. Думаю, она не заметит, что меня нет.
— Ты сам не веришь в то, что говоришь, высказала Мэг то, что почувствовала сердцем.
Он кивнул, но ничего не сказал. Его губы были сжаты в тонкую линию, а в глазах сверкали гнев и беспомощность. Плечи согнулись, словно придавленные невыносимой тяжестью.
Чувствуя ужасную боль в собственном теле, Мэг тем не менее переживала, что этот большой и красивый человек так страдает. Она была абсолютно уверена, что больше не сможет помогать отцу и мачехе осуществить их план по оформлению опеки.
Отобрать у него дочь — это жестоко. Она для него все. Адам сейчас думает только о том, чтобы Эми выжила. Папа и Пэтти не должны добиваться, чтобы их иск был удовлетворен. Они поймут, что нужно решить этот конфликт другим способом.
Она не стала дальше размышлять над принятым только что решением, а вслух добавила:
— Спасибо, Адам.
— За что?
— За то, что ты здесь.
— Не надо благодарить меня, — натянуто сказал он.
— Почему?
— Потому что это я должен благодарить тебя. Ты совершила очень благородный поступок, очень щедрый. Ты спасла Эми жизнь.
— О, Адам, но разве я могла не сделать это? Ведь она моя родная племянница.
— Все равно спасибо.
Адаму нелегко было произнести все это. Поднося стакан с прохладной водой к губам Мэг и с трудом сдерживая дрожь, которую вызвало в нем случайное прикосновение пальцев к ее щеке, он чувствовал, что у него в горле пересохло так же, как у нее. Возникло неприятное ощущение того, что теперь он должник человека, которому не может доверять, и Адам ненавидел себя за то, что не может укротить свою страсть. Он не мог оторвать глаз от изгибов ее тела, испытывая жгучее желание исследовать каждый его сантиметр. Он злился на себя и за то, что в такой момент, когда его дочь находится на грани жизни и смерти, его безумно тянет к этой девушке в простом хлопковом больничном халате, без макияжа, который не скрывает ее великолепную кожу, сейчас, правда, бледную…
Радужная перспектива заботы о ней в течение нескольких дней мучила его. Ужасно было то, что ему не позволяли находиться около Эми. Но опекать Мэг — еще ужаснее. Беспомощная, слабая, покорная, она будет в его власти почти неделю. Видя ее, такую несчастную, он не мог поверить, что она на самом деле собиралась незаконно увезти Эми. Да у нее и сил нет после операции, она даже ходить не может. Но потом он вспомнил Шерри. Та тоже выглядела такой невинной и искренней вначале. И что же? Шерри забрала Эми, причинила столько страданий и дочери, и ему, а ведь Мэг — ее сестра!
Адам всегда считал, что судит о людях объективно, предвзятость не в его характере, и, глядя на спящую после операции Мэг, такую красивую и беспомощную, он не мог представить ее жестокой и расчетливой. Так чему он должен верить? Инстинкту или фактам?
Впервые в жизни он не мог ответить на этот вопрос. Мэгги тоже наблюдала за ним, и, когда их глаза встретились, Адам не смог отвести взгляд. Оба снова почувствовали, что их влечет друг к другу. Это было больше, чем просто желание, хотя его пальцы горели от стремления погладить ее грудь под тонким хлопком больничного халата, коснуться ее нежной шеи.
И зачем он только себя мучает? Зачем думает об этом?
— Скоро тебя переведут в палату, — сказал он Мэг. — Ты останешься в послеоперационном блоке только до тех пор, пока не перестанет действовать наркоз.
— Ты уходишь? — Мэг не могла скрыть сожаление.
— Ты хочешь, чтобы я остался?
— Не… знаю…
Да! Но она никогда не признается в этом! Особенно сейчас, когда он разорвал своими словами невидимую нить, соединившую их. Она же продолжала ощущать ее и ненавидела себя за это.
— Я могу остаться, — предложил Адам.
— Нет, иди лучше полечись. — Она нашла наконец предлог для отказа. — Я приму обезболивающее и засну.
— Ты права, — согласился он. — Сначала позвоню маме в палату изолятора, узнаю, как Эми. — Он кашлянул и добавил: — А потом последую твоему совету и отправлюсь лечиться.
— Дай мне знать, как у нее дела. Если я тебя увижу…
— Увидишь, — оборвал он. — Теперь отдыхай, ладно? Тебе это необходимо.
Он импульсивно нагнулся и нежно погладил Мэг по щеке.
На следующий день он должен был отвезти ее домой.
— Я подгоню машину, — сказал Адам. — Она на стоянке для врачей, это недалеко.
Он притормозил около Мэг через две минуты. Видно было, что он заранее позаботился о ее комфорте: спинка пассажирского сиденья была откинута и покрыта мягкими подушками. Он открыл дверцу и помог ей выбраться из кресла, потом усадил в машину, придерживая за плечи. Это было приятно — чувствовать, как его рука обнимает ее.
— Теперь напомни мне, как доехать до твоего дома, — попросил Адам, выезжая на дорогу, но чувствовалось, что он напряжен. Лишь добравшись до ее дома, позвонив в больницу и узнав, что у Эми все хорошо, он расслабился. — Костный мозг прижился, сейчас ей делают переливание крови, чтобы повысить иммунитет. У девочки появился аппетит, — доложил он Мэг. — Маленькая Эми — борец.
Адам прошел в спальню, принес подушки и шерстяное одеяло, усадил Мэг на диван и снова подумал, что его руки созданы, чтобы ласкать ее тело. Потом раздвинул занавески, чтобы впустить солнечный свет, налил стакан чаю. Мэг выпила и внезапно почувствовала боль — действие обезболивающих лекарств прошло. Она услышала, как хлопнула входная дверь, и Адам снова появился в дверях.
