Яблоко Невтона - [30]

— Вот, вот, — и вовсе повеселел Христиани. — Ну, какие еще заботы?

— Забота нынче одна: как поскорей разгрузить суда? — вернул его Ползунов на землю, а лучше сказать — на воду. — Коломенкам не пройти в гавань по малой воде. А что делать с рудою?

— Погодить надо, — помедлив, сказал Христиани. — Оставаться пока в протоке — до прибылой воды. А таскать руду конной тягой да вкруговую — занятие неспособное.

Ждали три дня. А на четвертый, семнадцатого мая, «в ночь на оное число, — пометил шихтмейстер в журнале, — учинилась в реке Оби прибылая вода». И коломенки спешно перевели в гавань, поставив близ фабрики под разгрузку. Тем же числом, ближе к вечеру, приплавилась и «двенадцатая» коломенка, почти неделю просидевшая у деревни Вяткино на мели. Капрал Тишин ходил гоголем, живописуя, каких усилий стоило сняться с треклятой банки, и хвастался, что, де, выдержки и твердости им не занимать…

Так или иначе, а все суда были на месте. И восемнадцатого мая, во вторник, начали разгрузку. Полагали управиться за неделю, а то и в пять дней уложиться, да не все предусмотрели — и планы пришлось менять на ходу. Два дня поработали, вторник да среду, а четверг оказался праздничным — вознесенье Господне. Ах, как это было некстати! Люди только-только начали втягиваться в работу. Но праздник — есть праздник. И вся команда в тот день, кроме водолеев, кормщиков да караульных, получила отгул. Потом еще два дня рабочих, а третий — воскресенье. Опять роздых, уволка. А когда же работать? Правда, понедельник выпал удачным — выгрузили около десяти тысяч пудов руды. Но вторник снова подвел — весь день лил дождь, команда бездельничала, лишь ближе к вечеру урвали часок, но разве то работа…

Ползунов весь извелся от нетерпенья и беспокойства, больше всего опасаясь дождаться спада воды — тогда сидеть в гавани долго (такое случалось уже не раз), а то и вовсе отказаться от повторного рейса и оставить завод без руды… Такого и в мыслях нельзя допустить!

Слава Богу, четыре последующих дня выдались ясными, ровными, и команда работала дружно — кто поурочно (сто пудов ежедневный урок), а кто и в три смены, объявленные указом начальника заводов, дабы выгрузка шла круглосуточно… И все же до воскресенья самую малость руды не успели выгрузить. А воскре-сенье — опять безделка, сбой в работе. Вдобавок — и понедельник вышел праздным: день пресвятой троицы. И только во вторник, первого июня, разгрузку закончили, очистив трюмы от остатней руды. Вечером всем старателям на разгрузке Ползунов выдал наличными некорыстный заработок — три копейки за каждый «урок», хотя вкупе иные усердники положили в карман не один гривенник, да к тому ж удостоились похвалы самого Христиани.

А второго июня, пополудни, успев до спада воды, флотилия вышла из гавани и двинулась вверх по Оби. Шли не без тягостей, разными способами, «где как место допустит и время даст», — пометил в журнале шихтмейстер. Двигались то завозом, таская буксирной лодкой тяжелый якорь, то столь же нудно и тяжко бечевиком, впрягаясь чуть ли не всей командой в бурлацкие лямки, а то и под парусами, если тому способствовала погода. И спустя десять ден, достигли Красноярской, подгадав опять к субботе. Однако на этот раз Ползунов не колебался — причаливать или, минуя пристань, двигаться дальше? Конечно, причаливать! Больше месяца не был он дома, не видел жену… Кто ж его осудит за это решение? И опять бессонная жаркая ночь, бесконечные разговоры…

А утром, чуть свет, шихтмейстер был уже на судне. Ударили барабаны отходную. И коломенки неспешно, одна за другой, глухо бурля водою, словно позевывая спросонья, выдвинулись на стрежь и пошли выше по Чарышу.

Повторный рейс можно бы счесть удачным: нигде не сели на камни либо каршники да мели, не задержались лишку… Однако запись в «Журнале о всяких в пути случившихся обстоятельствах», сделанная рукою шихтмейстера в день прибытия на Кабановскую (бывшую) пристань, пятнадцатого июня, как гром с ясного неба: «Сего же числа, — уведомлял шихтмейстер, — бийской команды солдат Иван Едомин утонул». Где, как утонул? — об этом ни слова. Иван Едомин… Так это же тот самый солдат, что стоял на шкотах, умело, будто играючи, управляя парусами. Но что же случилось? — подробностей никаких. И следующая запись в журнале, шестнадцатого июня, кажется излишне спокойной и деловитой: «Кормщикам приказал по всем судам учинить досмотр, где требуется починка… — и совсем уже весело. — В оное же число вода на прибыль пошла».

Так ведь это и славно! Тут и шихтмейстера надо понять. Большая вода позволила нагруженным под завязку судам ровно и беспрепятственно, в отличку от первого рейса, спуститься по Чарышу и Оби до самого Барнаула — и с ходу, без всякой задержки, перейти из протоки в гавань, к сливному мосту… Столь же успешно и разгрузка прошла. Четыре дня понадобилось, чтобы вытаскать из трюмов к плавильной фабрике шестьдесят пять тысяч пудов руды. А всего за два рейса флотилия доставила на завод более ста тридцати тысяч пудов…

Довольный столь значимым результатом, Иоганн Христиани поблагодарил своего любимца за исправную службу и пожелал ему, воротясь в Красноярскую, так же исправно и скоро достроить пристань.