Яблоко Немезиды - [2]

Бизнесмены, генералы и монархи всегда останавливались в “Орионе”. В обязанности Билли Соммэрса входило сопровождение знатных гостей в их передвижении с этажа на этаж. Монархов Билли быстро научился выделять из остальной публики. Они не давали чаевых. Чаевые претили царственным особам.

Генералы давали, но скупо. Зато бизнесмены отличались королевской щедростью. Кроме того, они никогда не упускали возможности поболтать с Билли о погоде, политике или скандале в клубе теософов. Генералы предпочитали не общаться с лифтером. Они, как резиновые шары, были надуты военными тайнами. А монархи смотрели сквозь Билли, будто он и не существовал вовсе. Впрочем, и он платил им той же монетой.

По утрам лифт доставлял в холл дельцов и генералов. Вверх поднимались монархи, возвращавшиеся с ночных кутежей. По вечерам картина менялась. Вниз катились монархи. А генералы и дельцы поднимались в номера, чтобы хорошо выспаться после трудового дня. “Десять, шестнадцать, двадцать”, — привычно повторял Билли, нажимая кнопки. “Восемь, три, холл”, — бормотал он, пуская кабину вниз.

Администрация “Ориона” могла бы отказаться от услуг лифтера. Он, в сущности, был не нужен. Но “Орион” слыл фешенебельным отелем с традициями. Лифтер был одной из традиций. И она неукоснительно соблюдалась, хотя, наверное, никто бы не заметил, если бы в один прекрасный день из кабины лифта исчезла фигурка в зеленом форменном костюмчике.

Традиции часто глупы, но поразительно живучи. Яркий пример этому — лохматые шапки у часовых лондонского Тауэра. В “Орионе”, кроме лифтера, традиционными были ключи от номеров — с огромными кольцами. Рассказывали, что когда-то именитый постоялец уронил ключ, который провалился в какую-то щель. Джентльмену пришлось целый час ждать, пока ключ извлекали из дыры. Он рассердился и покинул гостиницу. С той поры и повелись ключи с большими кольцами. От старого отеля уже и памяти не осталось. На его месте вырос современный “Орион”. А кольца сохранились, удивляя даже привычных ко всему монархов. Генералы колец не замечают. А бизнесменам они нравятся. Бизнесменам импонирует внешнее великолепие, в чем бы оно ни выражалось. Потому они уважают и демократические традиции “Ориона”, благодаря которым коммивояжеры имеют право жить по соседству с монархами, хотя и бывшими. Это приятно щекочет самолюбие, создает ощущение собственной значимости. Демократия возвышает индивидуум, который может запросто поклониться монарху и осведомиться о его здоровье. Демократия позволяет коммивояжеру, монарху, генералу и сенатору Филиппу Домару быть держателями акций одной и той же компании. Купить эти акции может и Билли Соммэрс. Правда, он их не покупает. Но это его личное дело. Демократия тут ни при чем. Она предоставляет равные права и Филиппу Домару, и Билли Соммэрсу, и хозяину ночного клуба Вилли Кноуде…

Итак, “Орион” жил размеренной жизнью, подчиненной давно установившемуся ритму. В холле круглосуточно дежурили полицейские в штатском. Импозантный портье мгновенно оценивал вновь прибывших, записывал их имена в толстую книгу и вручал ключи от номеров. Билли нажимал кнопку лифта, и чемоданы и постояльцы разъезжались по этажам, чтобы исчезнуть в длинных коридорах “Ориона”. Поролоновые ковры глушили шаги. Номерные с застывшими улыбками провожали приезжих джентльменов и дам до дверей их апартаментов.

А в холле сыщики впивались взглядом в новых постояльцев. На то была причина. Полиция пронюхала, что в “Орионе” остановился крупный спекулянт наркотиками. Подозрение пало на бывшего шаха одной восточной страны — Ахмеда Бен Аюза. За ним было установлено строгое наружное наблюдение. Сыщики следили за каждым шагом подшефного и за всеми теми, кто с ним общался, но пока безуспешно. Бывший шах исправно проводил ночи в клубе Вилли Кноуде, покупал амулеты у Эльвиры Гирнсбей, с которой состоял в любовной связи, и делал много разных других дел, к торговле наркотиками явно не имевших отношения.

Билли Соммэрсу не было дела до забот полиции. Мало волновали его и предвыборные речи папаши Фила, в которых последний ратовал за увеличение полицейского аппарата страны. Папаша Фил считал, что в современном мире существуют только две силы, способные поддерживать порядок в обществе. “Полиция и церковь, церковь и полиция”, — любил повторять Филипп Домар и не только словом, но и делом способствовал укреплению авторитета этих двух институтов. Шеф полиции господин Мелтон мог бы порассказать о суммах таких пожертвований, которые значительно превышали рядовые благотворительные подачки. Но шеф полиции был скромным человеком и на эти темы предпочитал не распространяться. А газеты основное внимание уделяли религиозным устремлениям папаши Фила — Истинного Католика. Его фотографировали на воскресных проповедях в моменты, когда лицо папаши выражало максимум приближения к престолу Всевышнего. Его показывали широкой публике коленопреклоненным перед распятием в домашней часовенке или беседующим на темы морали со своим личным духовником.

У Билли Соммэрса личного духовника не было. Билли гонял кабину лифта вверх и вниз, возил монархов, генералов и коммивояжеров, а в свободное время писал стихи.