Яблоки преткновения - [11]

– Не повлияет, – сухо заверил он Майлза и уточнил уже у меня: – Сильвия Болдуин?

– Да, это она, – ответила вместо меня недовольная Уэбстер. – Других Болдуинов тут нет.

В другое время красивая улыбка Майлза непременно привела бы её в благодушное настроение, но не сейчас: во-первых, улыбался он не ей, во-вторых, он помешал её флирту с преподавателем, а в-третьих, я всегда была для неё чрезвычайно раздражающим фактором.

– Наслышан о вас от моего отца, инорита Болдуин, – церемонно сказал родственник и склонил голову, имитируя уважительный поклон.

– Неужели? – вскипела я, невольно вспомнив рассказ Долли о грубом отказе моему отцу отца этого субъекта. Не то чтобы я жаждала выйти замуж за того, мимо кого пролетел майорат, но отказ мог быть и повежливей.

– Некоторое недопонимание между нашими родителями не должно делать нас врагами, – тем временем продолжал вещать этот субъект, улыбаясь не хуже Майлза.

Майлз же ткнул в спину и прошептал еле слышно: «Сильвия, тебе ему экзамен сдавать». Довольно болезненно, надо признать, ткнул. Так что я сразу пришла в себя и почти мило ответила:

– Что вы, инор Болдуин? О какой вражде может идти речь? Мы совершенно друг друга не знаем.

– И это прекрасно, – влезла в разговор Уэбстер, которая начала злиться оттого, что её игнорируют. – Чем меньше вы знаете нашу Болдуин, тем лучше у вас будет о ней впечатление.

– Лоррейн, зачем ты вводишь инора в заблуждение? – возмутился Майлз, наверняка решивший заручиться моей признательностью. – Сильвия – прекрасная инорита. – Уэбстер от такого признания перекосило так, что даже Майлз проникся и продолжил, почти извиняясь: – В смысле, прекрасных душевных качеств и выдающихся способностей.

Взгляд Уэбстер менее колючим не стал. Ещё бы: она тут из последних сил охмуряет подходящую кандидатуру, а все комплименты в присутствии объекта охоты достаются сопернице. Соперницами дочь лорда-наместника считала всех молодых особ в зоне видимости.

– Мои душевные качества и способности меркнут перед таковыми инориты Уэбстер, – постаралась я снизить градус напряжённости.

Но Уэбстер вместо того, чтобы обрадоваться нечаянной похвале, покраснела и бросила на меня ненавидящий взгляд. Кашель Майлза, которым он разразился сразу после моей пылкой речи в защиту одногруппницы, больше всего напомнил сдерживаемый смех. Похоже, что-то я пропустила и наша признанная звезда группы опять осветила что-то не там и не так. В груди неприятно заныло при мысли, что я с ней в одной рабочей группе, а значит, её неприятности вскоре станут моими. Во всяком случае на занятиях по алхимии. Зря наше руководство перестраховалось – наши инориты прекрасно бы себя чувствовали в мужском окружении. Просто для Уэбстер надо было подобрать это окружение потщательней: чтобы и внешность симпатичная, и мозги в наличии. Или лорд-наместник опасается, что кто-то настолько сильно привлечёт внимание дочери, что ему придётся обзавестись неподходящим зятем? Тогда вообще не надо было отпускать её учиться: здесь неподходящих вариантов – каждый второй.

– Инорита Уэбстер – несомненно, выдающаяся особа, – без тени улыбки сказал родственник, которого Болдуином я не называла даже мысленно. Это моя фамилия, и я не хочу делиться ею с кем-либо. – Но мне кажется, инорита Болдуин, что недопонимание между нашими родителями гораздо серьёзнее, чем кажется со стороны. Я бы хотел нанести визит вашему отцу и засвидетельствовать ему своё почтение.

Краснота с Уэбстер волшебным образом пропала. Теперь моя одногруппница побелела от злости. К слову, ей не шли обе эти экстремальные окраски. При таких перепадах цвета кожи нужно обязательно использовать пудру с магической составляющей: она не только делает кожу визуально ровнее, но и скрадывает изменения цвета.

– Вам требуется моё согласие, инор Болдуин? – всё же сумела я выдавить из себя.

– В сложившихся обстоятельствах мне кажется неприличным навещать инора Болдуина без предварительного уведомления.

Тяжело скроенную фразу он попытался смягчить улыбкой, которую я ему не вернула. Поскольку прекрасно понимала, что его визит – желание поскорее залезть в папину вотчину. И как он только удерживается от вопроса, сколько яблонь от нас сбежало за последний месяц? Не иначе как из врождённой вежливости.

– Не вижу причины, по которой мой отец отказался бы вас принять, – пожала я плечами. – Но если это так для вас важно, я заручусь его согласием.

– Буду вам весьма признателен, инорита Болдуин, – склонил он голову.

– До начала лекции осталось совсем немного, – дала о себе знать Уэбстер. – Мы можем опоздать.

– Мы опоздаем по уважительной причине, – довольно заухмылялся Майлз, решивший, что гроза прошла мимо. Можно подумать, он за год плохо изучил дочь лорда-наместника: столько промахов она ему точно не простит. – С нами лектор, не так ли, инор Болдуин?

– Это зависит от того, на сколько вы собираетесь опаздывать, – ответил нежеланный родственник. – На первый взгляд, времени ещё с запасом.

В доказательство своих слов он вытащил и раскрыл часы, которыми Уэбстер тотчас начала восхищаться столь усиленно, что я посчитала лучшим выходом острожное обойти эту парочку и пойти к аудитории. Конечно, лектора вовсю удерживает Уэбстер, но это не значит, что я тоже должна стоять рядом с ними. На душе было гадко при мысли, что этого типа придётся принимать в нашем доме и что папа непременно разволнуется, а ему этого делать нельзя ни в коем разе. Но вряд ли родственник посчитает это веским основанием для того, чтобы отложить визит.