Яблоки должны быть красные - [12]

Он провел кусочком яблока по ее губам.

Она перестала дышать.

— Беверли Андерсон, ты же не боишься маленького желтого яблока, а?

Какой же он раздражающий!

Том скормил ей дольку. Стоя там, посреди овощного отдела «Хардин Маркет», Том Дженкнс угощал ее кусочком яблока, и Бев отдаленно представила, что ощущала Ева. Соблазненная наливным сочным плодом, прикосновением его рук, сладким и вяжущим, кислым и терпким.

Это глупо.

Она проглотила.

— Доволен? Я сделала это.

Она отвела взгляд от его лица и сосредоточилась на петрушке за его спиной. Ее щеки горели.

— Я наберу целый пакет зеленых и желтых яблок.

Ее глаза метнулись обратно к его лицу, ожидая увидеть торжествующую и злорадную усмешку. Но нет. Он выглядел решительным. И как-то еще, о чем она не станет думать ни за какие коврижки.

— Хорошо. Трать деньги зря. Я возьму красные яблоки.

— Как хочешь.

Вернувшись домой, они разложили яблоки в три огромные миски. Зеленые, розовые, золотистые, ярко-красные. Все краски осенних драгоценностей.

Беверли никогда бы не призналась в этом старому ворчуну, но ей понравился «Ньютаун пепин».

Глава 7. Еще один неприятный вечер

Баклажаны с пармезаном получились идеально. Золотисто-коричневые сверху и сочные внутри. Том уплетал за обе щеки. Когда он готовил для себя, то делал что-нибудь простое, вроде яичницы. Или мясного рулета, который можно было держать в холодильнике всю неделю.

— Что скажешь? — спросила Бев. Она посмотрела на его почти пустую тарелку. — Хочешь добавки?

— Хочу, а потом еще добавки и еще. Это очень вкусно.

Она просияла:

— Я так рада, что тебе нравится. Я много лет не готовила это блюдо. Полагаю, я не забыла, как это делается.

Она положила ему огромную порцию.

— Спасибо, что согласилась готовить.

Бев казалась удивленной. А потом ее глаза подозрительно заблестели.

— Спасибо, что… поблагодарил меня, — она судорожно вздохнула.

Том не знал, что сказать.

— Пожалуйста.

Беверли теребила салфетку у себя на коленях.

— Ты, должно быть, скучаешь по стряпне Альберты. Она любила возиться на кухне. Я помню.

Он засмеялся.

— Возиться — подходящее слово. Она возилась на кухне, она возилась в саду, она болтала по телефону, она ковырялась со своим рукоделием. Она возилась, болтала и ковырялась.

Беверли медленно и демонстративно положила вилку на стол.

— Это не слишком вежливо.

— Что?

Он подумал, не осталось ли еще чесночного хлеба.

— Насмехаться над Альбертой, когда она не может себя защитить. Она была тебе хорошей женой.

Том поднял глаза и с удивлением увидел, что Бев кипит от гнева.

— Расслабься, Бев. Альберта старалась, как могла. Но я говорю правду. Она возилась. Она болтала. Большую часть времени я не прислушивался к ней. Она не хотела ничего плохого. Мы просто… ну, думаю, у нас не было ничего общего.

— Быть женой и матерью не просто. Это изматывает. Остается мало сил на то, чтобы блистать, быть сексуальной и интересной. Кто-то должен мыть чертов туалет. Это не сексуально, но это нужно делать.

Она так крепко сжала губы, что казалось, будто ее челюсти треснут.

Том успокаивающе поднял руку.

— Я ценил все, что Берти делала для меня. Всегда. И я всегда помогал ей.

Бев ссутулилась на своем стуле.

— Ты прав. Я знаю, что ты помогал. У вас было хорошее партнерство.

— На самом деле нет. Мы занимались домашними делами, но никогда не говорили. Она хотела болтать про свое вязание, или про сериал, или про новую собаку своей сестры. Черт, она сводила меня с ума. Это было не так уж здорово, поверь мне.

— Когда вы поженились?

— Мне было двадцать шесть. Через год после свадьбы она забеременела и родила Джона.

— Я вышла замуж за Роджера сразу после окончания колледжа. Мне был всего двадцать один год. У меня никогда не было даже своей собственной квартиры или работы. Моей работой было ждать его, — Бев взяла вилку и воткнула в баклажан. — Как думаешь, бывают хорошие браки? По-настоящему? Можешь назвать хоть один?

— Ну, наши дети, кажется, вполне довольны.

Она приободрилась:

— Это правда. Они на самом деле хорошие друзья, да?

— Да, друзья.

Том проглотил еще кусок запеканки.

— Том?

— Что?

— Тебе не одиноко? Мне иногда непривычно находиться одной в своем большом доме. Там такое эхо… в этом пустом пространстве. Если бы не мои еженедельные занятия, я бы свихнулась.

— Нет. Не одиноко. У меня есть работа. У меня есть дела. Я никого не трогаю, а они не трогают меня. Мне все нравится.

— Разве твои соседи не устраивают праздник на улице каждую осень? Ты помогал?

— Не заставляй меня начинать. Кучка раздражающих мужиков-домохозяек, которые не знают, как разжечь гриль. Они хотели, чтобы я одолжил им стол, и стулья, и гриль, и принес бургеры, и устроил костер для детей. Кучка бездельников.

Беверли закатила глаза.

— Ради бога, Том, жизнь — не сплошное сражение. Может быть, твои соседи хотели увидеться с тобой и узнать получше.

Она скрестила руки на груди и критически оглядела его.

Ему это не понравилось.

— Знаешь, в чем твоя проблема? — спросила она.

— У меня нет проблем. И если говорить откровенно, то мне насрать, что ты думаешь.

Не обращая внимания на его комментарий, она продолжила:

— Твоя проблема в том, что ты превратился в отшельника. Ты сам себя изолировал. Альберта связывала тебя с обществом, а теперь, когда ее не стало, ты совсем один в этом доме. Возишься.