Я знаю, когда ты лжешь! - [57]

Сигналы:

— отсутствие ответа как такового;

— фразы-передышки;

— уверительные высказывания. Винер хочет убедить репортеров, что прикладывает максимум усилий для восстановления справедливости.

Другой журналист. Вы заявляли, что наняли адвоката. Как именно он будет действовать от вашего имени? Вы попросите начать расследование?

Винер. Думаю, в заявлениях все было ясно. В них сказано, что нам будет предоставлена информация об оптимальных мерах, которые мы можем предпринять… Вновь отсылаю вас к моим заявлениям. Рекомендую прочитать их полностью.

Сигналы:

— отсутствие ответа как такового;

— фраза-ссылка.

Берретт. Кто ваш адвокат?

Винер. Другие вопросы будут? Знаете, некоторые люди стремятся отвлечь меня от моих основных дел, от моих обязанностей. Более того, обязательно дадут о себе знать те, кому нужно подогревать интерес общества к этому скандалу, связанному с фотографией. Это люди с плохими устремлениями, можно сказать, фанатики, безумцы. Но я не желаю участвовать во всем этом безобразии. Я буду отстаивать те принципы и ценности, которыми руководствовался и прежде. Я вот что вам скажу. Я знаю, вы соблюдаете правила довольно жесткой игры. Бывают такие личности, которые готовы днями и ночами перемывать мне косточки. Я в их работу, в их затеи вовлекаться не собираюсь. Такова моя позиция. Надеюсь, я объяснил ее доходчиво. Прошу прощения и очень надеюсь на ваше понимание.

Сигналы:

— отсутствие ответа как такового;

— фраза-атака: «Бывают такие личности, которые готовы днями и ночами перемывать мне косточки»;

— фразы-передышки;

— неуместная вежливость: «Такова моя позиция, извините. Надеюсь, я объяснил ее доходчиво. Прошу прощения и очень надеюсь на ваше понимание».

Беш. Позвольте сделать предположение. Если, как вы говорили, вся эта история — маленькая неурядица и шутка…

Винер (перебивая). Я не говорил, что… Я охарактеризовал ее как неурядицу. Вам я оставляю право решать, стоит ли эту неурядицу называть «историей».

Беш. Если вы считаете, что это всего лишь ничего не значащая неурядица, то вас, честно говоря, трудно понять. Почему вы просто не дадите прямые ответы на наши несложные вопросы? И после этого мы наконец завершим беседу.

Винер. Я занят этим уже несколько дней. А теперь я… Судя по всему, не все внимательно прочитали мои заявления. Надеюсь, вы прочли внимательно. Слушайте, могу сказать вам одно: любители сенсаций, видимо, не собираются ограничиваться двумя скандальными днями и хотят растянуть это еще на один-два дня. И все это время они желают тратить на болтовню о том, что лично я расцениваю как мелкую неурядицу, чепуху. А я уже принял решение, как я буду воспринимать все это, как реагировать. И решение мое заключается в том, что я не буду расходовать свои силы на разговоры об этой ерунде, не позволю ей затянуться ни на три, ни на четыре, ни на пять, ни на шесть дней. Если вас это не устраивает, если вы разочарованы, то прошу меня простить. Мне жаль. Правда, жаль. Лично я считаю, что граждан нашей страны интересуют такие вопросы, как, например, верхний предел госдолга, или ощутимая разница в уровне жизни у людей с высоким уровнем достатка и низким, или тот факт, что жизнь представителей среднего класса становится все труднее и труднее. Вот над чем я готов работать. Благодарю вас.

Сигналы:

— отсутствие ответа как такового;

— отказ от ответа;

— фразы-ссылки;

— фразы-передышки;

— неуместная вежливость: «Если вас это не устраивает, если вы разочарованы, то прошу меня простить. Мне жаль. Правда, жаль»;

— оговорка-замалчивание: «… могу сказать вам одно…» Данные слова также можно расценивать как неумышленное разоблачение, потому что они говорят о наличии важных сведений, которые Винер озвучивать не хочет, но которые напрямую связаны с непристойной фотографией;

— фразы-атаки: «Судя по всему, не все внимательно прочитали мое заявление» и «… все это время они желают тратить на болтовню о том, что лично я расцениваю как мелкую неурядицу, чепуху»;

— уверительные высказывания. Винер убеждает репортеров в своей честности, заявляя, что готов решать такие важные социальные проблемы, как существенное неравенство между богатыми и бедными.

Каждый, кто смотрел трансляцию[55] этой беседы на телеканале «Си-Эн-Эн», разумеется, заметил, что Винер был весьма недружелюбен и что явно была веская причина, по которой конгрессмен изо всех сил избегал прямых ответов на поставленные вопросы.

То, что Винер скрывал какие-то факты, было очевидно, но какие именно?

Была ли отправка малопристойного фото разовым происшествием, незначительной дурацкой оплошностью, которая не заслуживала большого внимания прессы в дни, когда Конгресс занимался обсуждением и решением гораздо более важных для американского народа проблем? Или же интимную переписку Винера со студенткой надо было расценивать как тревожный знак, говорящий о том, что на тот момент он допустил уже немало грубых ошибок, способных обернуться политической катастрофой?

Можно ли было определить значимость проблемы и ее последствий в первые же дни после того, как в СМИ появилась информация о твите с интимной фотографией Энтони Винера?