Я знаю, что делать - [4]

Взяв в руки скальпель, он сделал короткий надрез на левом запястье убитого. Рана получилась точь-в-точь, как на руке Абигейл Элрих.

— Дело становится все интереснее.

* * *

Отто сказал, всё будет хорошо. Можно ли ему верить? В последнее время Абигейл слишком часто слышала это приевшееся обещание.

Так постоянно говорил Вайнштайн на очередном сеансе, то же самое твердил лаборант, когда вставлял ей в рот шпатель и настраивал электроконвульсатор, пока она с ужасом вдыхала запах хлорида натрия и ждала очередной процедуры.

Так она сама шептала себе, потянув ноги к груди, лежа на жёсткой кровати в ожидании новых кошмаров. Почему она должна верить малознакомому прозектору, если Аби давно перестала верить сама себе.

— Потому что ты шлюха! Как и твоя мать! — пропищал мерзкий голосок, похожий на назойливого комара. — Я всё видел!

Мать не была плохой женщиной. Напротив, гордость не позволила ей обратиться за помощью к брату, когда с отцом случилась трагедия. Не прошло и года, она вышла замуж. Не по большой любви, а скорее из нужды.

Деньги, оставленные отцом, по завещанию могла обналичить лишь совершеннолетняя дочь. Но добросердечный адвокат помог найти пару лазеек, когда мать узаконила свои с ним отношения.

— Я видел, как ты смотрела на этого трупореза. Тебе понравилось, когда он трогал тебя руками, которыми вскрывает мёртвых бродяг и проституток.

Абигейл заплакала. Голос знал все её слабости и мысли. Отто понравился ей, ему хотелось довериться. Она слишком часто рисовала в своём воображении, как молодой прозектор увозит её из Асилума.

— Увезёт, конечно, увезёт, только на катафалке, — визгливо посмеивался голосок.

Ни терапия, ни электрошок, ничего не помогало измученной девушке, всё становилось только хуже. К нервному расстройству прибавилась чесотка. Абигейл неистово царапала руку с тонким надрезом. Зуд становился всё нестерпимее, а голова разрывалась от хохота и злорадства.

— Наказание, наказание для маленькой похотливой девки! — кто-то стащил её с кровати на пол и принялся бить кулаками по лицу.

— Я больше не буду, пожалуйста, не надо, — рот наполнился кровью из разбитой губы.

— Будешь, но я выбью из тебя эту дурь.

Ещё один удар и темнота.

* * *

Во рту шпатель с привкусом крови. Снова запах хлорида натрия. Два электрода наготове. Треск.

Сквозь вспышки молний и раскаты грома она видит перепуганные лица смутно знакомых людей. Они боятся её? Это что-то новенькое.

Но это так приятно, оказаться, наконец, хищником, а не затравленным зверем. Прыжок, и чьи-то предсмертные хрипы ласкают слух. Треск хрящей, треск рвущейся одежды, треск электрических разрядов, треск и строительная балка зашибла отца на смерть на глазах маленькой дочери. Треск и Фридрих Элрих разрывает гербовую бумагу перед лицом Вайнштайна. Треск, треск, треск.

— Абигейл, ты можешь сказать какой сегодня день? — Вайнштайн достал зажигалку.

Треск и кончик сигары опоясался алым кольцом.

Девушка болезненно моргнула и дернула связанными за спиной руками.

— Паршивый день, господин Вайнштайн, — прошептали разбитые губы.

— Чувство юмора на месте, значит, не всё потеряно, — ухмыльнулся доктор и сделал затяжку. — Зачем ты опять себя избила, Аби?

— Потому что сумасшедшая? — девушка склонила набок голову и принялась чесать виски.

— Ты снова делаешь себе больно, — констатировал доктор, глядя на следы от ногтей на голове девушки.

— Запах, мерзкий запах хлорида натрия, ненавижу! — Аби продолжала царапать лицо.

— Хлорид натрия не имеет запаха, Аби. Пожалуйста, прекрати, я хочу помочь, — устало выдохнул Вайнштайн.

— Все хотят помочь! Скажите что-то новенькое, господин доктор, — не своим голосом хихикала девушка.

— Зачем ты убила Элриха и его семью? — строго спросил доктор. Раздался очередной треск.

Врач щелкнул кнопку диктофона и направил в сторону Абигейл.

— Захотела и убила. Я и вас убью, господин Вайнштайн, всех убью, — она клацнула зубами по воздуху.

Треск. Запах хлорида натрия.

* * *

Детектив закурил очередную сигарету, заходясь тяжелым кашлем. Отто бросил на старого знакомого холодный взгляд. Рак легких, месяцев шесть, не больше. Прощай, Маркус.

— Значит так, господин детектив, есть две причины смерти.

— Чума и убийца? — кивнул Маркус, как всегда стряхивая пепел прямо на пол. — Это ты мне еще неделю назад сказал. Что-нибудь новое?

Отто пожал плечами.

— Нет, есть убийца-хирург и убийца-вирусолог.

— А вот теперь подробнее. Почему? — собрался детектив.

— Один убивает каторжников, — прозектор кивнул на лежащие перед ним останки. — Забирает органы. Бессистемно изымает то легкое, то печень. Я бы предположил, он старается собрать нечто вроде человеческого тела.

— Зачем? — скривился детектив.

— Откуда мне знать, я же не психиатр. Но! — Отто даже поднял палец. — Сегодняшние тела доказывают, эта теория не верна. И вот, почему, — он скинул окровавленные перчатки и пригласил детектива в свой кабинет. — Я решил изучать чуму и ее жертв, господин детектив. Потому начал вести журнал для связанного с болезнью. Вот!

Отто протянул журнал Маркусу.

— У чумных имеются отметины от скальпеля, — полистав страницы, подытожил детектив. — Поголовно?