Я жду тебя - [121]

Сукхрам оцепенел от ужаса.

Упавший факел почти скрылся в толстом слое пыли, но пламя, потрескивая, рвалось кверху. Сукхрам взял Чанду на руки и заглянул ей в лицо: улыбка все еще играла у нее на губах. Сукхрам взвалил Чанду на плечо. Тут он вспомнил про факел, наклонился, чтобы его взять, но вдруг ему померещилось, что кто-то опять захохотал страшным голосом. Гулкое эхо разнеслось по комнатам.

Сукхрам шарахнулся от собственной тени, плясавшей по стене. «Сейчас она схватит, сейчас она поймает меня!» А страшный отвратительный смех продолжал звучать у него в ушах. Теперь он напоминал громкий хохот целой толпы, в который то и дело врывался трубный глас ветра. Потом Сукхраму показалось, что вся крепость заполнилась оглушительным, раскатистым смехом…

Он бросился бежать.

Сукхрам бежал, сам не зная, куда, с Чандой на плече. Он то натыкался на стену, то обо что-то спотыкался, но это не доходило до его сознания. Он испытывал панический ужас: он нес на плече тхакурани!

Сукхрам покрылся испариной. У ворот крепости, не умолкая, все гремели боевые барабаны, сзывая людей.

Сегодня наконец вернулась тхакурани! И Сукхрам крикнул вне себя от ужаса:

— Оставь! Отпусти меня! Я не отдам тебе Чанду! Она мне дороже сокровищ! Эй, тхакурани! Ты уже ушла от нас! Зачем ты снова хочешь вернуться?..

В ответ слышался устрашающий хохот. Повсюду его встречал непроницаемый мрак…

— Тхакурани, уйди прочь! — кричал Сукхрам. — Не смей возвращаться в мир живых! Чанда моя! Мне не нужны твои богатства… твои сокровища…

Но вся крепость, погруженная в кромешную темноту, кричала в ответ: «Нужны! Нужны!..»

Сукхрам почувствовал, что силы оставляют его. «Нет, я должен держаться, со мной Чанда… Разве я могу ее бросить?» — мелькнуло у него в голове.

Он преодолел минутную слабость и продолжал свой бег… Ему казалось, что оба они погибнут, если он не вырвется из крепости. Но куда бежать?.. Где выход?..

Стонущий мрак, буйный ветер, скрежет камней, отчаянные вопли голодных, погубленных и этот душераздирающий хохот! Казалось, огромные стада слонов неудержимой лавиной несутся к крепости.

И опять те же глухие удары, сотрясающие стены, новые раскаты того же неудержимого, резкого, устрашающего и зловещего хохота!

— Злодейка! Оставь… оставь мою девочку… пусти… я уйду… пусти меня! — кричал на бегу Сукхрам.

«Оставь девочку… пусти!.. пусти!..» — отвечала ему темнота.

Крик Сукхрама растревожил тварей, ютившихся в старой крепости, и они тоже принялись кричать и выть, каждый на свой лад. Теперь вся крепость наполнилась их криками.

Внезапно Сукхрам остановился. «Что делать? Эти камни проглотят меня, — подумал он. — Нет, здесь нельзя оставаться!..» И он в отчаянии побежал дальше.

Он не останется здесь, чтобы превратиться в призрак! Тогда он будет обречен вечно бродить по крепости среди привидений. Он задыхался, чувствуя, что силы его на исходе. Тогда он и вбежал в комнату, из которой проникал тусклый свет. Не задерживаясь, он стал быстро подниматься по лестнице и наконец выбежал во внутренний двор с тремя дверями, отсюда он с Чандой начал свой путь. Но страх все еще не покидал его…

Сукхраму казалось, что он вырвался из ада. Он не обернулся и не взглянул на крепость. Мешковина по-прежнему лежала у входа.

Проливной дождь не утихал, но пережидать его Сукхрам не стал. Он спустился вниз, к водоему, и тут же по колено провалился в воду. Водоем до самых краев наполнился водой. Вода начала заливать даже верхние ступеньки лестницы. Сукхрам, осторожно ступая, стал пробираться по камням. Он вымок до нитки и дрожал от холода. Наконец он миновал водоем и, почувствовав новый прилив сил, снова побежал. Ему мерещилось, что крепость гонится за ним, хочет догнать и схватить. Ведь он уносил тхакурани, которая стремилась вернуться к своим призракам!

Сукхрам окончательно пришел в себя, только когда добрался до своей хижины. Значит, он все-таки вернулся в свой мир! Сад вокруг дворца, и сам дворец, и все окружающее были стражами иного мира. Они невидимыми руками пытались удержать его.

Дома Сукхрам осторожно положил Чанду на кровать. Он собрал для костра все, что могло гореть, подложил сухой травы, выкопал из-под золы припасенный для растопки тлеющий уголек. Сначала костер только дымил, но вот из-за дыма показался язычок пламени.

Сукхрам переодел Чанду во все сухое, а сам присел погреться у костра, но тут же вскочил и передвинул кровать Чанды поближе к огню. Чанда совсем закоченела. Сукхрам принялся растирать ей руки и ноги, живот и лоб. Постепенно она согрелась, и к ней вернулось сознание.

— Кто это? Ты, тхакур? — спросила она.

— Это я, твой отец, — ответил Сукхрам. Он боялся повторить это страшное слово «тхакур».

— Дада, — вздохнула Чанда, узнав его голос.

— Что, доченька?

— Где мы? В крепости? — спросила она.

— Нет, мы в таборе.

— Разве мы не были в крепости?

Сукхрам хотел заставить и себя и дочь забыть об этом страшном путешествии. Он до сих пор еще вздрагивал при одном лишь воспоминании о пережитом.

— В какой крепости, доченька? — как можно спокойнее спросил он.

— Неужели ты забыл? Мы ведь ходили в старую крепость.

— Что ты, дитя мое! Ты спала, тебе снился сон.