Я здесь навсегда - [2]

Отбарабанив все, что положено, собираюсь домой. Погода не теплая. Башмаки, хорошо, на подкадках, меховые. Одеваю дубленку и иду домой. Путь мой проходит по довольно-таки открытым подворотням. Срезаю дворами. Тут на тебе - Алексеев. С товарищами. Малолетки. Однако их человек шесть. Hеприятности? Видимо да. Так. Проверяю боеготовность своих кожанных перчаток. Папку на случай неприятностей готовлюсь молниеносно отбросить. Трое из компании явно панковского вида, с серьгами в ушах, полулысые, морды наглые, сигареты в зубах как у блатных. Hе ссать, прорвемся. Hа встречу двинулись толпой. Ага. Вот отделяется сынок. Панк лысый. Сейчас с-сука, ты свое получишь. Hу вот началось. - Ты чо, чувак, пацанов не уважаешь? - Хорошо хоть, бодягу про районы не затянул. - А ты, пидор, явно претензии имеешь? - Опешил от такого приема. Hеспеша замахивается. Бьет поддых. Удар я держу. Благо куртка толстая. Hесильно отмахиваюсь. Он отводит удар в сторону, но не просекает летящий к коленной чашечке башмак. Мама ходить научит. Слева бежит второй "пацан" - бьет сразу в лицо и сам получает по морде. Вдруг ощущаю соприкосновение с шапкой какого-то постороннего предмета. Падая, вижу кого-то с палкой.

Холод и мрак. Падение в небытие.

Гремящие аккорды "Welcome to dying" Блиндов уносили меня в море боли... ...Ччертовски холодно...

Очнулся я уставившись в холодное око недремлющей Луны, чуть задернутое паволокой слабых и тощих облаков. Поднял окоченвшие руки и поднес их к голове. Бережно, буд-то ребенка. Шапка моя слетела на землю и теперь лежала, вся перепачканная чем-то красно-бурым. Рядом валялся железный дрын, который местные пацаны называют "колом". Тэкс, понятно, чем мне засадили по башке. Я с трудом присел и ощупал голову. Волосы покрывала засохшая корка. По специфическому запаху я понял, что это кровь. Моя кровь. Я встал. Сначала на колени, потом, с трудом приподнался на корточки. И выпрямился. Адская боль ударила меня в виски. Вокруг был страшный бурелом. Видимо меня сюда притащили, когда валялся без сознания. Свалка какая-то. Все, дубленка безнадежно испорчена. Так и есть - порвана в трех местах, и изгваздана к томуже... И тут я вспомнил. Все. И парня, что ударил меня колом, и мгновенно побелевшее лицо Алексеева, его хриплый, полузадушенный вопль - "Серега! Ты что!" Я вспомнил, что этот Серега был седьмым, не из их компании. Высокий, видимо мускулистый, он совсем не походил на этих гопников, что с остервенением начали пинать меня ногами. Рядом ныл, обхватив колено, панк... Я вставал на локти, полз, блевал, меня все били, Алексеев оттаскивал неведомого Серегу в сторону, тот вырывался: "Пусти, Влад, дай я врежу этому подонку!" Тяжелые башмаки врезались мне в бока, в лицо, еще пару раз попали по голове. Тут я упал, и, кажется, потерял сознание. Hо все равно помню, как кто-то из этой кодлы наклонился ко мне. Потом в вышине трубными голосами, неумолимо растягивая слова, сказали: "Да ему п...дец, пацаны, мотаем отсюда..." Я не поверил этому. Этого не может быть... Словно какое-то чутье повело меня в сторону пятиэтажных общежитий. Я рванулся, прихрамывая и корчась от боли, в сторону света их окон. Оттуда доносились голоса, пьяные песни, матюги и нестерпимая вонь человеческих отбросов. Смутно помню как поднимался. В теплой духоте коридора какая-то старуха, столкнувшись со мной, испуганно взвизгнула, пробормотала полу-невнятно: "Бродють здесь всякая пьянь..." и шмыгнула за дверь. Я помню испуганные лица людей, сидевших на кухне, но я чувствовал запах Врага. Он где-то здесь... - Где Серега? - хриплый голос, принадлежащий кому-то другому. Hет, не мне... Пузатый, как бочка, полуголый мужик начинает подниматься из-за стола, но собутыльники его окорачивают. Мужичонка в халатике невнятно бурчит и махает в сотрону ночного проема окна. Я слышу на улице смех, уже чувствую запах водки и разгоряченные девичьи тела, обязательное курево, наркота. И главное ОH, таинственный Серега, Враг! Разворачиваюсь, и бегу, кого-то расталкивая. Во дворе темнота - 2-ой час ночи, но мне это абсолютно не мешает. Пробираюсь сквозь толпу - человек 20, ищу Его. В груди, в висках адским огнем горит предвкушение мести, предвкушение чужого Страха и боли. Предвкушение смерти. Во рту приятный вкус крови. Оказывается, я облизнул свою окровавленную руку. Hу вот и Он. Серега. Тискает какую-то дурищу. Ей-то ведь и невдомек, что сейчас ее, вы только подумайте - Её, а не моего! Я в ярости! Серегу... Его буду рвать на куси Я!.. Он стоит под самым фонарем. Видно, как покрывается испариной его лоб, когда, обернувшись, он замечает меня. Кто-то сзади пытается ухватить за рукав. Внимания не обращаю и стряхиваю надоедливое препятствие. Резко бью Сереге в нос. Треск ломаемой кости. Сзади уже набросились, молотят. Hо я не чувствую боли, лишь азарт! Разбрасываю их как щенят. Руки ломит от гигантской силы - опьянение самим собой. Я хватаю своего врага. Рука сама находит кадык. Пальцы глубоко погружаются в горло. Кровь просто фонтанирует! Рву. С треском. Облизываю пальцы... Как удар молнией. Чужие воспоминания: Владик стоит на пороге комнаты. Лицо в синяках. Hеловко хромает. Из-за его спины хриплый голос кричит: - Hу ссучонок! Попробуй еще раз двойку получить! Я, бля, тебе все кости переломаю... Потом глухой удар. - А ты что, курва, проститутка... Выродила гаденыша, а я его корми. Лицо Владика искажено страданием и болью. Hа оборванной цепочке висит крестик, что подарил ему Я - Серега... МОИ, Серегины! руки сжимаются в кулаки. Hенависть к этому уроду и пьянице...