«С ума сойти! Устроила себе психоанализ! — пронеслось в голове. — Если бы так „проанализировать“ папу…»
Вывернув из-за последнего поворота, я увидела в освещенном окне караульни силуэт отца и остановилась. Интересно, чем он занимается, сидя за столом? Не обязательно пишет. Например, он всегда читает за столом энциклопедию, потому что она тяжелая. Может, ее и читает? К сожалению, с дороги не увидишь, над чем он склонен… Отец провел рукой по волосам. Между пальцев торчал карандаш!
Голос невидимого оппонента, терзавший меня вопросами, ожил снова: «А вдруг он все это время действительно работает? Пишет чудесную книгу, которая принесет уйму денег! Но ты об этом узнаешь слишком поздно, когда уже не помочь ни тебе, ни Роуз».
Я поспешила к замку. Ничего не планируя, не ставя перед собой целей. Мысли упрямо отказывались забегать вперед ног. Я нырнула в сумрачную арку, а затем в непроглядную черноту башни. На ощупь двинулась вверх, ко входу в караульню. Вот и дверь. Я постучалась.
— Оставьте меня в покое! — немедленно отозвался отец.
Дверь была не заперта: из замочной скважины торчал ключ. Я решительно вошла внутрь. Отец с искаженным от ярости лицом вихрем развернулся от стола — в тот же миг гневная гримаса исчезла, точно под упавшей занавесью.
— Что-то важное? — без тени злости сдержанно осведомился он.
— Очень! — ответила я, захлопывая за собой дверь.
Он встал, не сводя с меня пристального взгляда.
— В чем дело, Кассандра? Ты такая бледная. Не заболела? Садись-ка.
Однако вместо того, чтобы сесть, я растерянно озиралась по сторонам. Вот это да! Комната неузнаваемо изменилась. Длинные ряды полок между южными и северными окнами исчезли — вся стена была оклеена пестрой бумагой.
— Господи, чем ты тут занимался? — ахнула я.
Он проследил за моим взглядом.
— А, это!.. Американские рассказы в картинках. Их называют «комиксы». Так что стряслось, Кассандра?
Я подошла ближе. И правда! За обои я приняла бесконечные ряды газетных страниц, прикрепленных гвоздиками к краям полок. Из-за тусклого света рассмотреть картинки толком не удалось — сплошные полосы крохотных иллюстраций, слепленных между собой.
— Откуда они у тебя? — удивилась я.
— Принес вчера из Скоутни. Комиксы печатают в воскресных американских газетах. Нейл без них, видимо, жить не может. Господи, Кассандра, только не пытайся это читать!
— Они нужны тебе для работы?
Отец собрался было ответить, но передумал. В его глазах вспыхнул непонятный тревожный огонек.
— Зачем ты пришла? — резко сказал он. — Моя работа тебя не касается!
— Но из-за нее-то я к тебе и поднялась, — ответила я. — Пожалуйста, объясни, чем ты занимаешься?!
На миг он потерял дар речи, а потом ледяным тоном проговорил:
— Допрос с пристрастием — единственная причина визита?
— Нет-нет… — испуганно начала я, однако быстро взяла себя в руки. — То есть да… Именно. И я не отступлюсь, пока не получу ответа.
— Вон! — коротко бросил отец и за руку отконвоировал меня к двери.
Ничего себе! От удивления я даже не сопротивлялась. Вырвалась лишь в последнюю секунду — и вихрем подлетела к столу. Хоть одним глазком загляну в бумаги!
Он немедленно бросился за мной, но я все-таки увидела кипу страниц, исписанных его почерком: сплошь длинные-длинные списки. Поймав мое запястье, отец рывком развернул меня к себе и с силой отшвырнул от стола. Какой злобой пылал его взгляд! Я пролетела через всю комнату и, врезавшись в дверь, взвыла от боли. Из глаз брызнули слезы.
— О господи! Локоть ушибла? — подбежал отец. — Очень болезненное место!
Он начал прощупывать, целы ли кости; даже корчась от боли, я обратила внимание, как быстро улетучился его гнев. Слезы катились градом — запястье и кисть буквально горели. Спустя минуту отец поднял меня с пола и начал, придерживая, водить взад-вперед.
— Боль утихает, — наконец пробормотала я. — Лучше я немного посижу.
Мы опустились на диван, отец дал мне платок.
— Смотри! Кажется, все почти нормально! — сказала я через некоторое время, пошевелив рукой. — Ничего серьезного, обошлось.
— Могло и не обойтись, — напряженно ответил он странным голосом. — Из себя я не выходил с тех пор, как…
Неожиданно умолкнув, отец пересел за стол.
— С тех пор, как кинулся на маму с ножом? — спросила я. Откуда только храбрость взялась? — Разумеется, я знаю, ты не собирался ее убивать, — быстро добавила я, — вышло недоразумение, но… ты ведь очень на нее разозлился. Слушай, может, беда в том, что ты перестал давать волю гневу? И подавляя темперамент, подавил талант?
Саркастически фыркнув, он даже не соизволил обернуться.
— Кто внушил тебе эту гениальную идею? Топаз?
— Нет, сама придумала. Только что.
— Очень оригинально. Но бессмысленно.
— Уж не хуже, чем теория, будто твое вдохновение иссякло из-за трех месяцев в тюрьме! — выпалила я, снова удивляясь своему бесстрашию. — Хотя некоторые так считают, сам знаешь.
— Идиоты! — раздраженно воскликнул отец. — Ну как тюрьма за такой жалкий срок могла повлиять на мое вдохновение? Я частенько размышлял, что неплохо бы туда вернуться. По крайней мере, надзиратели никогда не собирались в кружок, чтобы меня препарировать. Пусть пребывает в мире моя славная маленькая камера!
